|
О ПЕРСОНАЖЕ
статус крови: | школа: |
"Мы" вместо "я". Тонкие битые ноги свешивались со скрипящего кожей офисного дивана, мыски ботинок едва доставали до пола. Переплетение рук, светло-русые маковки, склоненные друг к другу, бледные веснушчатые лица, на которых выделялись большие бусины светлых глаз. В рамках ежесекундной скрытой борьбы за ресурсы, внимание персонала, места в детской иерархии, этим двоим, пока еще восьмилетним смазливым шкетам, по определению уготована роль трудящихся на орально-горизонтальном фронте в сиротском приюте. Специальное детское учреждение перспективно замаячило перед идентичными (монозиготными) близнецами аккурат в то знаменательное утро, когда мать, питающая слабость к богемному образу жизни, не отозвалась на голос младшего из сыновей, Киллиана, а продолжала крепко спать в девять, десять, потом и в одиннадцать часов. Маленькое и злое солнце лезло в зашторенное окно. Ткань асфальтированной дороги впитывала нарастающий зной и душно стучалась в армированные стекла. Ребенок спокойно сидел напротив кровати, касаясь серьезным взглядом разметавшихся во сне волос, ряда зубов в приоткрытом рту, напряженно застывших на полувдохе крыльев носа. Состояние матового оцепенения якорило в памяти наливающиеся багрянцем пятна-кляксы на горле.
— ... больше ни с кем не разговаривает, — представитель органов опеки вполголоса беседовал с супружеской четой, которая силилась держать на лице безмятежную улыбку. Сомнительное желание зверенышей обзавестись новой семьей сковывало напряжением взрослых, детей, сам воздух замкнутого помещения, — и только шепотом с Брайаном, — голос понизился до грудного регистра, слова едва ли долетали до ушей близнецов, — ..."вытеснение", — переплетенные детские пальцы сжались до отпечатков ногтевых лунок на нежной коже чужой кисти, — психологическая защита в следствии.., — ладони потели, смежило веки, — ...но вы уже в курсе, — Киллиан проваливался во временную петлю, — лучшие колдомедики работают с ним, — На изнанке век: разметавшиеся во сне волосы, приоткрытый рот, красные пятна на белом горле. Волосы. Рот. Красное на белом.
— Мсье и Мадам Ноэ снова пришли навестить вас,- две пары подозрительных глаз оторвались от созерцания глянцевой плитки под ногами и вперились в едва узнаваемые лица средних лет пары. После череды претендентов на усыновление, канувших в Лету, было любопытно увидеть кого-либо вторично. Всего-то стоило потенциальным родителям ознакомиться с побочными эффектами магических способностей, что проявлялись у одного из близнецов, Брайана. Несмотря на нежный возраст, у старшего уже был выражен потенциал к прорицанию. Однако, сия напасть сопровождалась не только спонтанными выплесками магии (сегодня пополудни вы неудачно упадете и сломаете ключицу, и с этим ничего нельзя поделать), но и агрессивным, нелюдимым характером мальца, который не брезговал укусить длань, его кормящую.
В маггловском обществе таинственной и необъяснимой загадкой является эмоциональная, а возможно и телепатическая связь близнецов. Их ученые скептически относятся к этому феномену, но если спросить любого близнеца о связи с братом или сестрой, обязательно всплывет "мистическая" история. Ощущение необъяснимой тревоги, боли и ужаса, на расстоянии, не зная наверняка, когда с близнецом что-то не так.
Является ли такая связь телепатической? Никаких научных доказательств этой гипотезы магглы не нашли. Но феномен существует. Диагноз Киллиана и Брайана был еще более спорным — привязанность основанная на магии. Близнецы вместе обладали внушительной, разрушительной силой, по отдельности же — в разы слабее.
Неконтролируемое желание быть подле, подпитываться магией друг друга, обмениваться ей ежеминутно привело к странным, малоприятным последствиям: воспламенившаяся кошка, что оставляла аммиачные метки у входной двери, отказавшие тормоза в автомобиле, препротивно плюющимся прогорклым дымом из выхлопной трубы, укатившееся колесо из повозки молочника, имевшего неосторожность приносить в бидонах прокисшее молоко, эпилептический припадок у крикливой соседки прямо на лестничной площадке (убранная в термические бигуди голова сосчитала шесть ступенек вниз). Обоим хорошо/плохо — всегда СЛИШКОМ. После смерти матери, это слишком — спонтанное и бесконтрольное, сочащееся паникой, как мутным гноем — кошка, тормоза и соседка стали случаться единовременно.
Излишне рано. Несвоевременно проявилась магическая суть близнецов, которые были не в состоянии справиться с подавляющей мощью. Не было никого, кто бы научил обуздывать ее, нивелировать болезненный "откат" после спонтанных магических выбросов. Никого, кто хотел бы взять на себя ответственность за опасность, что таилась в их неслаженном дуэте. Магия близнецов О'Ши — катастрофа в квадрате.
"Голову наполняет звенящим жаром" — так Брайан объяснял неприглядные корчи на полу, после очередного видения переходящего в приступ, что со стороны больше напоминал сеанс экзорцизма. Киллиан беспомощно смотрел, как в голубых глазах от ужаса расплывался зрачок, чувствуя при этом себя так, будто из груди вынимали ржавый гвоздь. Предвидение разлуки сковывало тоской. Это чувство тянулось от Килли и слепо тыкалось Брайану в спину прося защиты. Испуганные дети, замкнутые в вакууме разделенного на двоих магического хаоса, как в снежном шаре. Любая встряска извне оборачивалась осколками ближайших застекленных поверхностей, никак не искусственным снегом и серебристым глиттером. Каждый дюйм кожи истончался, став болезненно чувствительным к любому чужому прикосновению — это предвестие разрыва. В горячке вышедшей из-под контроля родовой магии стирались ночи и дни, переплетенные в единую нить волокна нервов.
— Брайан, Киллиан, так вы хотели бы стать частью нашей семьи? — с улыбкой (уголки губ дрожали) поинтересовалась женщина со смешным гортанным говором, чьи глаза и лоб украшали заломы мимических морщинок. Спросила совсем по-взрослому, будто у ребят действительно был выбор.
— Нет.
Губы Киллиана спешно приблизились к уху старшего и почти беззвучно открывались-смыкались.
— Нет, — повторил Брайан.
Другой — это всегда двойник. Дефицит социальных связей у близнецов не позволял произвести взаимную дифференциацию и автономное существование. Мир, защищенный от влияния окружающего, оказался беззащитен против "я" вместо "мы", возникшего на фоне подавляемого потрясения.
Киллиан затравленно задышал в сторону брата. Затем дыхание пресеклось. Снова выровнялось. Мгновения нанизывались на ожидание неизбежного. Пальцы в захвате Брайана дрогнули. И разомкнулись. Его никто не держал. Килли рефлекторно сжал знакомую до контуров пальцев (не) свою ладонь, но отклика не последовало. Понесло по бессознательному.
Он утвердительно кивнул.
Волосы. Рот. Красное на белом.
Ноги коснулись пола. Воздух холодил освободившуюся взмокшую ладонь.
Кивок. Кивок. Кивок.
Магическая аббревиатура "я" приобрела частицу "не".
|пальцы в волосах накладывают заклинание сна|
Последующие три года прячут остроту деталей за смазанной акварелью лиц. Гибкое сознание ребёнка обелило память и оставило воспоминания нищему кварталу, затерявшемуся в мегаполисе, в чьих замызганных улочках застыли фантомы братьев-близнецов. Памятная муть несмышленыша прошла через призму восприятия возмужавшего Киллиана: терапевтическая, психолого-педагогическая работа органов магической опеки помогла переосмыслить имеющийся негативный жизненный опыт и, если не закрыть навсегда, то безопасно прикрыть белым саваном сухие газетные строчки: «6 июля в одной из квартир Дублина было обнаружено тело 34-летней женщины с признаками насильственной смерти в виде удушения. Труп женщины обнаружил младший сын убитой. Возбуждено уголовное дело по статье «убийство». Проводятся следственные действия и оперативно-розыскные мероприятия, направленные на установление всех обстоятельств произошедшего».
Кандидаты на усыновление — иностранные граждане, чета волшебников, терпеливо проходили с будущим членом семьи мероприятия, связанные с формированием навыков общения, рефлексии, самоконтроля, изучения нового для О’Ши языка. Киллиан одинаково лояльно принял, как новую фамилию — Ноэ, так и непривычное ударение на последний слог в собственном имени. Уютные, все еще напоминающие деревенские, ирландские декорации остались позади. Его ждал мир, исполненный достоинства эпохи классицизма, зеленый и колоритный город на юго-западе Франции — Бордо. Конечной точкой назначения стал Антр-Де-Мер, простирающийся от края города Бордо на западе. Сельскохозяйственные угодья, принадлежащие семейству Ноэ, занимали виноградники, взращенные на благодатной почве россыпного типа (песок и глина в различных пропорциях). Со временем Киллиан научится различать основные сорта винограда: каберне-фран, каберне-совиньон, мерло, птит вердот и мальбек, потому как семейство Ноэ промышляло изготовлением красного вина и вполне успешно сбывало его в маггловский мир.
В бутылке красного сухого, производства Chateau Noé Bordeaux (Франция, Бордо, Антр-Де-Мер), 14 % крепости, безукоризненно сбалансирован традиционный стиль “Бордо”, сочетающий потенциал хранения и уравновешенность букета. Этьен Ноэ, приемный отец, произносит эти выверенные данные с глубоким пиететом, освещающим его ветром продубленное, вытянутое лицо заслуженной гордостью. "Повернутые" на чистоте продукта, новоиспеченные родители предпочли активной магической деятельности более приземленное искусство виноделия и не без удовольствия вовлекли в свои аграрные хлопоты юного Килли, которому Антр-Де-Мер предоставил раздолье, позволяющее растить в себе вольного зверёныша.
Он успешно проходил ассимиляцию, рос тих и спокоен, разве что исполнял разнообразного диапазона истерики, стоило кому взять того за руку. Никогда, ни при каких условиях, младший Ноэ не терпел доверительного сплетения пальцев с кем бы то ни было. Однако, драчливый ирландский темперамент не замедлил проявить себя, стоило юнцу подобраться к переходному возрасту. Субтильного склада мальчик ярко пестрел миксом лилового, жёлтого и неуместного фельдграу под светлыми глазами. Парией среди одноклассников он стал благодаря въедливому английскому акценту, который так не вяжется с французским прононсом. Позже выяснилось, что это скорее гиберно-английский, что есть ирландский, шипящий и грубоватый, на котором изволила изъясняться покойная мать. Среди темноволосых, средиземноморского типа подростков, Киллиан контрастно выделялся светлой копной волос и россыпью веснушек на позолоченной южным солнцем коже, что не оставалось незамеченным входящими в пору буйства гормонов девчонками. Вкупе с обособленным, ошибочно принимаемым за независимый, характером, Ноэ представлял из себя яркую мишень для произвола. "Красавец", — констатировал отец, когда скулы и колени украсили нарядные ссадины от насильственных поцелуев с брусчаткой. Мсье Этьен решил вмешаться и отвел окрысившегося на ровесников упырёныша в секцию бокса. Чадо было бито, недовольно, но главное обучаемо. Маггловский спорт в конечном итоге способствовал формированию положительных черт характера и общительности. Школьная шантрапа поубавила гонору, а в копилке немногочисленных друзей прибавилось. Он не видел ничего зазорного в том, что был погружен в быт и чаяния людей, не связанных с миром магии. То было до поступления в Шармбатон, где так непостижимо правильно эбеновая палочка с ядром из сердечной жилы дракона легла в ладонь.
Эйфория от контроля собственной магической необузданности, от возможности быть рядом с себе подобными, не опасаясь выдать магглам свою волшебную суть, захлестывала с головой. Голодный до впечатлений, жил будто взаймы — горсть секунд складывалась в прессованные события — только бы не оставалось времени на иррациональную обиду, выворачивающую наизнанку тоску, на чувство вины. Но выжитый из памяти бледный лик брата возвращался, стоило утомленной голове коснуться подушки. Полубредовое, нездоровое в своей реалистичности состояние, похожее на проявление способности прорицания, проводили мост между близнецами. Они называли это НАВЬю. Ткань чужого сознания соединялась с собственной психикой, и ему не всегда нравилось это пугающее чувство расщепления.
Утром, неизменно выпадая в ЯВЬ, Ноэ вновь погружался в школьную сумятицу. Потный дух раздевалок, кладовок и потайных комнат Академии не перебивал тонкий шлейф фруктового аромата, сладкого, как знаменитое белое “Sichel Cave Bel Air Sauvignon blanc”, который он вдыхал у излучины горла Сесиль. Затем случилась Виви, которая щекотала обонятельные рецепторы амбре из виноградного букета прованского Совиньон и белого Шардоне. Киллиан успешно мимикрировал под окружающую среду, обтесал острые углы характера, приобрел притягательный лоск легкомыслия, остроумия и хорошего вкуса.
Плутоватый прищур водянисто-голубых глаз, легкость в общении отделяют полнокровного Киллиáна Ноэ от полого Ки́ллиана О’Ши.
Восемь лет подогнанных, словно иглы под ногти, основ существования, простираются органной музыкой боли, звучащей, как реквием по себе. Тому шуганому парню он доверял больше, чем себе нынешнему. Особенно остро факт осознания приходил, когда они оба сидели напротив друг друга, напряженные и взвившиеся, будто помещенные под лампу накаливания. Брайан и Киллиан. Братья-близнецы, с одинаковым генотипом, идентичной группой крови и феноменальным портретным сходством. До оригинального далеки, индифферентны и подчеркнуто несопричастны. Между Киллианом и Брайаном вызрел тугой, плотный ком неловкости длиною в годы. Редкие письма, выхваченные из когтистых лап почтовых сов, не усмиряли болезненной жажды знать, чем дышит близнец, еще более редкие встречи на каникулах оставляли полынное послевкусие. Только НАВЬ сколько-нибудь утоляла грызущий нутро голод. Оба предпочитали обходить щепетильную тему стороной. Шумный паб, пинта пива, безопасные темы об учёбе, когда бездна разделявших их стран вдруг затягивалась в точке сборки — славные ирландские кварталы спустя годы встречают исчадий гетто:
— Шармбатон — это почти что пансион благородных девиц. На пять девчонок двое парней! Так что я там звезда, сам понимаешь, — возможно ему только показалось, что у Брая дернулся нерв на щеке. — Предки — предательская осечка — активно бы поспособствовали поступлению на маггловские курсы по экономике после окончания Шармбатона. Приемственность "семейного" бизнеса, все дела. Французским алканафтам тоже надо шарить в экономике, чтобы сбывать элитное пойло. — Киллиан рассмеялся, так как научился у лягушатников: беззаботно, искристо, как игривое из Шампани.
— В Хогвартсе у меня неплохо идет зельеварение. — Брай пригубил виски.
Помолчали.
— Здорово.
— Угу.
Каждую редкую встречу Киллиан пытался сдобрить порцией позитивного гонева, которое он нес от невозможности терпеть провисающие паузы в диалоге, но память зеркалила клона, на лице которого красовалось так называемое bitch face. Разобранный велосипед, жженый сахар, оставивший шрам на запястье, запах карбида и спонтанное шатание в неблагонадежных переулках, все это общее, интимное для мелких братьев О’Ши, ныне представлялось короткой вспышкой, несколькими мимолетными засвеченными кадрами. Зато колдография (рождество 1925г.) чудом зафиксировавшая жизнерадостного идиота (который Килли) и его угрюмого двойника (тот что Брайан) — наглядно демонстрирует эмоциональный диапазон братьев; “+“ и “-“, “in“ и “out“. Пересечения изводили глухой, путанной растерянностью. Младший всегда уходил со сквозняком в подреберье. Все что было — в рубленое мясо, а фарш, как выяснилось, не проворачивался назад.
По окончании Шармбатона он углубился в детальное изучение изготовления вин в Шато Ноэ, с головой погрузился в тонкости семейного бизнеса и, Святой Патрик, ловил от этого дьявольское удовольствие. Оторванный от волшебной суеты академии, которой отдал семь лет, вчерашний выпускник удивительно легко приспособился к умиротворенному укладу французской деревеньки, вновь наладив связи с магглами, с которыми плотно якшался в детстве. Киллиан — хороший, благодарный сын. Киллиан правильно интерпретировал намеки родителей о "замечательной, умной дочке Леруа, которая окончила Сорбонну, да и собой недурна" и пригласил ее на свидание. Беатрис Леруа действительно оказалась феминой примечательной (узкая спина, оливкового оттенка кожа, каштановый каскад волос и высокий подъем ног, выгодно затянутых в босоножки) и, что не менее важно, интересной собеседницей. Слаженная модель поведения родителей в формировании выбора спутницы жизни оказалась решающим фактором, — через полтора года на безымянный палец Беатрис надели помолвочное кольцо. Бутылка Шато Ноэ в честь знаменательного события и тихий, на грани слышимости, диалог на берегу Гаронны, которая уносила озвученные планы голубков дальше по течению, вестимо, чтобы обсудить эту новость с мадам Жанне, сплетницей в десятом поколении. Однако, о главном Киллиан умолчал...
|не качай ногой, говорили — баючишь дьявола|
Ресницы трепетали, отбрасывая на скулы стрельчатые тени. Лопатки смыкались, стоило изящной спине прогнуться назад в короткой сладкой судороге и снова расслаблялись, когда гибкое тело подавалось корпусом вперёд и вниз. Свет, пробивавшийся в зашторенные окна, плёл на спине Бет то ли кружево, то ли паутину. Где-то когда-то он уже встречал это маленькое и злое солнце. Как необычно, возбуждающе натягивалась кожа на острые позвонки. Беззащитная линия шеи пробуждала какой-то архаичный инстинкт: впиться в загривок клыками и оставить следы зубов на чувствительной плоти. Фиксация на моменте — слышно глухое буханье собственного сердца: столь удачный ракурс, который позволил Киллиану созерцать подругу стремительно приближающейся к le petit mort, противоречил законам физики, рвал саму ткань реальности и погружало сознание в бесячью НАВЬ. Словно бы заметив периферийным зрением воплощенное замешательство любовника, Беатрис подняла голову и устремила взгляд точно в его до отвращения бледно-голубые. Ширящиеся зрачки впитывали силуэт Ноэ, который обозначился там, в стороне, на фоне обоев в выпуклый цветочек. Будучи "там" и "в ней" Килли терял связь с логикой. Он увидел, как болезненно и некрасиво открылся девичий рот, как опущенные уголки губ и заломы на высоком лбу предвосхищали нечеловеческий вопль ужаса.
— Putain![1] — все же Ноэ опередил на долю секунды, царапнув скрипучим шёпотом глотку. Звуковые вибрации, исходящие от неё, будто распирали стены, так что грозили выгнуть их наружу, выдавить предметы и тела, как глазные яблоки из глазниц. На пару секунд он перестал дышать от бьющего в темень крика, помотал головой, вытряхивая звон из ушей. Плебейская мысль о том, что соседи непременно вызовут жандармов, если Бет не прекратит истошно орать, мелькнула и погасла. Он понял, что протягивает к ней руки в успокаивающем жесте, что снова под ней, в ней, с ней, что покинул позицию наблюдателя. Что Беатрис бьёт его маленькими кулаками, книгой, светильником...Что потерял невесту, он тоже понял. Придя в себя, мадемуазель Леруа изволила объясниться с женихом по телефону. Из потока чертовски неумело сдерживаемых рыданий членораздельным была лишь связка из отрицательной частицы и глагола:"Не могу, не могу".
Он потерял контроль. Вернулось детское СЛИШКОМ, когда магия выплескивалась, как вода под напором из лопнувшей трубы, стоило братьям оказаться рядом, стоило подойти к краю эмоциональной терпимости. Годы, проведенные в Шармбатон — к черту. Бесчетные часы самоконтроля и дисциплины, укрощения спонтанного выхода магии спровоцированного близнецовым "рядом", все катится к дьяволу, когда Брайан возникает у кованых ворот Шато Ноэ (Я бы прислал письмо, чтобы предупредить о визите, — говорит, — но кажется придушил нашу птичку в порыве радости, свадьба брата — дело нешуточное). Килли выгуливал гостя (гостя!) среди виноградных угодий, щипал налившиеся соком гроздья, любовался изумрудом и глубоко-лиловыми красками.
Старший методично размазывал мозги младшего по летнему зною. Вербально раскладывал под вон той симпатичной лозой, подкрепляя красноречивые взгляды словами. Губы Брая размыкались и Ноэ обмирал, не смея вставить юмористичной, спасительной ремарки. Хотелось задушенно простонать: "хватит!", пока кончики ушей алели, а связки не разобрало скрипучим кашлем:
— У меня сейчас была теория, что ты не против со мной трахнуться, но она не выдерживает критики.
(зачем ты вытащил голову из задницы, Килли?). Беззаботный клекот птиц перебивал рвущиеся из глотки оправдания, объяснения (сделаем вид, что ничего не было!), но любые слова — беспомощные подсказки суфлера к сцене по гланды начиненной смятением.
— В общем-то, ты все правильно понял, — флегматично и унизительно равнодушно из уст О'Ши.
"Не-а. Нет. Да, дьявол, нет же!"
— Ты спятил? У тебя едет крыша на фоне дара прорицания, ясно? Мы просто чертовски зависимы друг от друга, но это не повод... Не повод ...— Киллиан покосился на бесконтрольно падающие под ноги жирные, мясистые виноградины и со свистом процедил, прежде, чем его спина со взмокшей на лопатках рубашкой не исчезла за посадками, — Приглашение на свадьбу все еще в силе.
Ложь. Этот разговор выпустил вожжи магического контроля явив пред светлы очи невесты астрального двойника (впрочем, зайдись Бет в падучей с пеной у рта, было бы гораздо хуже). Беатрис познала заклинание забвения. Ноэ искренне жалел, что не может применить его на себе и брате.
Антр-Де-Мер внезапно опостылел. Провинциальный городок давил на нервы. Параноило немилосердно. Казалось, его скромную персону провожали таким красноречивым взглядом, что впору было почувствовать, что он стяжает лавры незабвенного Жиля де Рэйса. Маггловское общество определенно стало в тягость.
Магический мир же полнился странными настроениями. Казалось, за каждым углом поджидают журналисты, организовав спонтанный стрит–ток: "А вы слышали о Гриндевальде?", "Как вы находите новую политику МКМ?", "Есть ли угроза разоблачения перед магглами?".
|я рвался ввысь и оторвался от тормашек|
Тут тепло, там — дождь. Занавеска на окне танцевала, стоило открыть створки и пустить в помещение сырой, пахнущий влажной землей воздух. Прохожие цепляли друг друга кончиками спиц на зонтах. Запрудившие дорогу автомобили жали на клаксон, пугая людей, притулившихся на автобусной остановке. "Люциус", — мысленно поддразнил себя Ноэ, когда по периметру "Rue des Mauvais-Garçons" зажглись фонари. Желтый свет, замутненный падающей с неба водяной пылью, образовывал над головками фонарей подобие нимбов. Должно быть, где-то на Монмартре, на площадях Бастилии и Оперы в это время зажигались неоновые огни. Уличные художники мыкались с мольбертами, официант в кафе напротив лихорадочно убирал мебель с летней террасы под навес. Продавцы газет спешно сворачивали уцелевшие экземпляры. Тут и там семенящие по брусчатке каблуки рвали разбухшую от влаги бумагу, та раскисшими фрагментами уносилась прочь вниз по течению временно образованных дождем ручейков, что скапливались вдоль бордюров. Киллиан стряхнул водяную взвесь с волос, которую принес с улицы, достал из кармана брюк початую пачку сигарет "Lucky Strike" и устроился на подоконнике. Между первой и второй затяжкой он подумал, что ничего не изменилось за годы, ему по-прежнему нравилось исследовать привычки магглов, пользоваться их изобретениями, вовлекаться в хлопоты, мыслить их категориями сливаясь с потоком, массой, которую волшебники упрямо характеризовали как "серую". После пятого вдоха дымчато-сизой субстанции, он возмутительным образом отправил горстку пепла в вертикальный полет с третьего этажа. Выбившаяся искра осела на подоконник оставив после темное пятнышко гари. Из соседнего окна доносились знакомые, заводные аккорды "Ja, das Temp rament". Пальцы свободной руки барабанили по колену ритм факстрота. Киллиан улыбнулся по-мальчишески открыто и широко, поймав себя на мысли, что вот уже четвертый год как без памяти влюблен в Париж.
Покинув Антр-Де-Мер, после малоприятных событий с невестой, Ноэ не преминул воспользоваться протекцией директора Академии Шармбатон, которая еще при выпуске настоятельно рекомендовала Киллиану податься в Министерство Магии, а именно в Отдел Тайн, где "провидцу самое место". Ноэ черпал вдохновение в ярко раскрывающейся способности к прорицанию (неконтролируемой, спонтанной) , в шлифовке смежных к нему заклятий легилименции и оттачиванию навыка окклюменции. После эмпатичной связи с братом любое вторжение извне — грубое, топорное, яростно отторгаемое сознанием, выстраивающим мощные ментальные щиты. Восприятие чужих чувственных образов становится опиумно-дурманящим, заставляя случайных жертв довольствоваться ролью марионетки. По-настоящему ему хотелось влезть лишь в одну голову, но он не смел, по понятным причинам.
После бесконечных проверок на лояльность МКМ (мсье Ноэ, да прекратите же выстраивать против нас окллюменцию! право, вы мешаете нашей работе) Киллиана перевели в Зал Пророчеств (несколько стеклянных сфер заняли свои места на стеллажах благодаря его пока еще робким попыткам прорицания). Так же, на правах вечного стажера, был вхож во французский аналог Визенгаморта и Тюрьму, что на самом нижнем этаже в здании Министерства, где держали преступников до отправки в Азкабан. Превосходное (для щенка-то!) владение легилименцией помогало вести допросы, что подсобило "вчерашнему" выпускнику значиться на хорошем счету у более умудренных опытом коллег. Личная жизнь — практика в области ментальной магии. Досуг —практика со сложными ментальными заклятиями. 24/7 — практика, практика, практика. Чуткость, врожденный талант вкупе с трудолюбием принесли впечатляющие (для столь юного возраста) плоды.
К двадцати трем годам Ноэ инициировал свое присоединение к "Resistance". Будучи членом группы расследований, ему удавалось глубже раскрывать магические навыки и максимально задействовать способность пророчества, сколько позволял все еще скудный опыт и капризный дар. Ноэ настолько погрузился в загнанный темп, в котором существовали члены "Resistance", что не успевал жить, только урывками, как сейчас: маггловские сигареты, побитый молью раскладной диван, который некогда сменить на более приличный, ситцевые занавески, отдающие затхлостью застоявшегося в квартире воздуха...И умытый дождем Париж.
Только сучья бессонница мучила в коротких интервалах времени выкроенных для сна: "Где ты?". Четыре с лишним года от Брайана не было вестей. НАВЬ больше не транслировала сумеречного близнеца. Видения сместили вектор на рабочие вопросы и ничего кроме. Это смешно. Провидец, который не может найти единственного кровного родственника бездну времени как. Немногочисленные знакомые по ту сторону Ла-Манша не в силах были ответить, куда пропал О'Ши. Все что знал наверняка Ноэ — Брайан жив.
Вздрогнул, когда догоревшая до фитиля сигарета обожгла подушечки пальцев. Запрокинув голову, Килли заметил приближающуюся темную точку и поспешил уйти в глубь комнаты. Министерская сова кинула на стол конверт окутанный чарами, которые мог развеять непосредственно он сам. Птица глядела хмуро, распушив намокшие перья. Ноэ отзеркалил птичью хмурь складкой между бровями. Бумага. Текст. Колдография. С последней на него взирало собственное лицо (высокомерный оскал и взгляд сквозь). Из секретного донесения ясно одно: Брайан О'Ши — тайный член «Todessturm».
"Нет. Не-а. Да, дьявол, нет же!"
|только я вот тащу эту жизнь, и уже натирают лямки|
В начале 1942 года небольшая группа из числа «Resistance» проводила операцию на территории подвластной «Todessturm» с целью задержать особо приближенных к Гриндевальду персон. Столь дерзкий план решено было осуществить, потому как Ноэ предсказал не просто возможные или вероятные события, а кристально-четко видел для «Resistance» положительный исход. Увы, решетчатые камеры Нумергарда и тюремная роба на участниках означенной операции, свидетельствовали о том, что кампания случилась катастрофически провальной. Позже выяснилось, что в «Todessturm», есть превосходящий Киллиана провидец. Остается гадать, как Брайан О'Ши "перехватил" пророчество брата и смог обернуть его на пользу сторонников Гриндевальда?
В конце 1943 года группа заключённых совершает побег из ранее неприступной крепости Нурменгарда в числе которых был Ноэ. Лишенные магии, поддержки соратников и близких, подверженные издевательствам охраны, члены «Resistance» вполне органично провели переоценку ценностей и своего места в прогибающемся под темные силы мире. Бывшие узники, радикально настроенные против вялых методов борьбы «Resistance» и, разумеется, политики «Todessturm» организовали партизанское сопротивление «Vergeltung». Подвергшийся эксклюзивным пыткам брата, Киллиан не мучился совестью о правомерности совершенного выбора. Как ни странно, ему все еще было что терять.
По настоящее время Ноэ делает упор на оттачивании боевой магии, что ранее было не столь актуально в силу специфики дара пророчества, который он развивал в первую очередь. Недозволенная магия для членов «Vergeltung» стала доступной, как, скажем, заклятье "алохомора". Последний год с лишним ободрали с лица Киллиана ухмылку, как кору с цейлонского эбонита, впоследствии ставшего его верной волшебной палочкой. Суровостью кирпичной физиономии он вполне может спорить с Брайаном.
|лист из блокнота кажется очень тесен|
— разрыв с братом-близнецом в восьмилетнем возрасте. активация дара прорицания — переезд во Францию и житие с приемными родителями на фоне пасторальных пейзажей — поступление в Шармбатон — окончание Академии — неудачная помолвка с девушкой из маггловского общества, закончившаяся заклинанием забвения — крупная ссора с братом, разобщившая их на четыре года — поступление на службу в Министерство Магии в Отдел тайн — вступление в ряды "Resistance" в группу расследований — заключение в Нурменгард — бегство из заточения и присоединение к повстанцам «Vergeltung».
|ад — это другие|
Étienne Noé | Этьен Ноэ — приемный отец, чистокровный — владелец виноградных угодий и производитель красного вина Chateau Noé Bordeaux;
Hélène Noé | Элен Ноэ — приемная мать, чистокровная, занимается семейным бизнесом;
Tilman Weigel | Тильман Ва́йгель — биологический отец, чистокровный, успешно промотал состояние некогда состоятельного и даже титулованного немецкого семейства прежде, чем преставиться во цвете лет от пагубных привычек, которые в приличном обществе обсуждать не принято. Впрочем, отпрыскам завещал если не золотые галлеоны, то друг друга. И на том спасибо;
Liadain O'Shea | Лиадэйн О'Ши — биологическая мать, маггл. В возрасте восьми лет близнецы лишились родительницы, погибшей в результате удушения. Мечтам Лиадэйн о большой сцене не суждено было сбыться, балласт из двух опрометчиво заведенных спиногрызов загнал ее в душный бар на окраине Дублина, где та вечерами исполняла национальные песни. Братья носили исключительно фамилию матери с самого рождения;
Brian O'Shea | Брайан О'Ши — брат-близнец,"мы" вместо "я". Лояльность — «Todessturm».
[1] Putain — блядь (в значении "вот, бля!").
навыки:
✓ Провидец. Отсюда вытекает склонность к смежным видам способностей. Врожденный дар к освоению ментальной магии открылся еще до поступления в Шармбатон, но был направлен на мистическую связь с братом-близнецом, а потому и после воспринимался как должное. Такие сложные виды заклятий, как легилименция и окклюменция кропотливо оттачивал на службе в Министерстве, что возымело успех. После многочисленных проверок на лояльность МКМ, будучи стажером в Отделе тайн, у Киллиана было куда как больше возможностей закрепить и расширить знания, того требовали должностные обязанности. Обливиэйт, конфундус, ментальный контакт — визитная карточка молодого мага.
✓ Пожалуй, ирония судьбы для Ноэ заключается в том, что он совершенно беспомощен в бытовых заклинаниях. "Эванеско" — Сесиль, я не знаю как объяснить то, что чья-то мантия факультета Шантеклер лежит на спинке моей кровати! "Эванеско! Эванеско!" Почему эта тряпка не исчезает? Нет, это не мантия Мари Мерсье, вот только не надо рукоприкладства!"
Посему Киллиан приноровился к использованию маггловских изобретений. Карманы одежды неряшливо оттопырены, наверняка заполнены различной полезной мелочевкой; спички, булавки, пузырек клея, нашатырь, бинт, огарок свечи...
✓ Если в бытовых чарах Ноэ преуспевает подобно сквибу, то и в трансфигурации и в зельеварении ему нечем похвастать. Последнее особенно хорошо получалось у брата, что являлось причиной бессонницы, помноженной на никого не красящую зависть.
✓ Зато работа с "тонкими материями" дается магу играючи (см. практика, практика, практика). Требующая филигранного, мастерского вмешательства манипуляция с чужим сознанием пробуждает в нем азарт и в тоже время глубокий пиетет. Он черпает магию из способности прорицания, почти интуитивно, так как практической базы почерпнуть ни у кого не представилось. Потому, собственное, изобретенное им заклятие "Imprint" или "Запечатление" — не представляет ценности ни для одного волшебника. "Imprint" — способ не вмешаться, а именно подглядеть в событийный ход определенного временного отрезка. Прикосновение к предмету, который "запечатлел" событийный ряд разбираемого происшествия, повествует магу об интересующих деталях и фактологической составляющей. Ткань времени будто расслаивается, заполняет пространство фантомами людей, запахов и звуков. Перед допросами в Визенгаморте Ноэ нередко применял свое заклинание, любовно оглаживая улики, найденные на месте преступления, за что и приглянулся «Resistance», перепрофилировавший его в группу расследований.
✓ Пользуется некоей ментальной связью с братом-близнецом, так называемой НАВЬю. С волшебниками, имеющими высокий потенциал к ментальным чарам, также возможен подобный кратковременный контакт.
✓ Обретя "просветление" в застенках Нурменгарда и после вступления в «Vergeltung», нашел в себе силы поупражняться в запрещённых заклинаниях. "Империус" — Киллиана словно била падучая, так он был возбужден успехом освоения заклятья. Прочие непростительные заклятья вьются на кончиках языка и палочки — Ноэ уже подрезал нимб над головой, но недостаточно отчаялся, чтобы превратиться в равнодушную машину для убийств (имел сомнительное удовольствие соприкоснуться с сознанием темных магов и оценить уродство постигшее их душу).
✓ "Телесный патронус" — слепой, Мерлиновы кальсоны, крот.
✓ Тесный контакт с магглами в нежном возрасте и после окончания Шармбатона приучили Киллиана вполне сносно решать бытовые вопросы без магии и, в принципе, относительно комфортно существовать в их обществе. Незадачливый пикапер никоим образом к таковым себя не причисляющий. Способен обаять, захохмить, разрядить обстановку в компании, в которую вклинился буквально только вот. Несмотря на поверхностно-миролюбивый характер, совершенно не против почесать кулаки о чью-нибудь зарвавшуюся ряху, даже если проводить дуэли без волшебных палочек моветон.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Связь с вами:
почта в профиле.
Прикрывает глаза, пытаясь взять себя в руки. Перемоловшийся в стеклянное крошево леденец, царапнул острым осколком зуб. Тянущая боль отдаётся пульсацией и Киллиан едва успевает подавить стон. Осторожно проводит кончиком языка по очагу боли и констатирует наличие трещины на предпоследнем зубе с левой стороны:
— Merde, — шипит на выдохе.
Во рту неприятно вязнет и наполняется слюной. Лакричная жижа просится наружу, но Килли серьезно опасается сплюнуть её на туфли Джонни (наверняка педантично начищенные до ногтевого скрипа). Мелкая россыпь веснушек взволнованно прячется в складках исказившегося лица, чье выражение отражает смесь гадливости и обреченности. Сиропная капля проворно просачивается в свежеобразовавшийся разлом, и жестяным ёршиком наглаживает чувствительные стенки с той стороны зуба. Киллиан мысленно рисует карту маршрута от кровати до санузла, но воображение услужливо подтасовывает слайды запутавшихся в тапочках ног, отбитого о стул мизинца и все же таки неминуемого выблева слюнной массы на чистенькие ботинки брата, чей художественный изыск, увы, сможет оценить разве что сам Вуд. Мышцы челюстей парня напрягаются, будто бы он кусает щеку изнутри. И, когда терпение подходит к логическому концу, а восьмибитная анимация перед глазами спровоцированная разрядом неконтролируемой, точечной боли подрывает его вверх, что-то тоненько звякает на периферии. Подобравшийся, словно изготовивщийся к прыжку хищник, Ноэ вновь бросает себя на кровать. Приклеивает пятой точкой к нагретому месту. Заставляет себя быть там, где его присутствие бескомпромиссно вытесняется отсутствием главного органа познания окружающего мира и наличием оного у другого, тут же, рядом, на расстоянии нескольких шагов находящегося Джона. Нейронные соединения в мозгу наконец прекращают спамить сигналами SOS, и Киллиан пытается понять, что же его так удивило? Он догадывается, что Джонни отвлекся на сообщение и едва ли замечает, что кровинушка его изволит агонизировать, как бесноватый в финальной стадии экзорцизма. Что-то настырное мечется внутри черепа. И, стоит только нащупать причину, он резво задирает голову и шумно сглатывает её, причину, вместе со скопившейся влагой во рту.
Будучи при своих двух, фантастически-голубых, мечущих молнии али амуровы стрелы, доводящих до дрожи в девичьих коленках, а главное стопроцентно зрячих глазах, он никогда не замечал, так остро не чувствовал закономерные перепады внимания от одного объекта к другому, от третьего субъекта к четвертому и далее. Сейчас Ноэ испытывает острую зависть. Он со сквозняком в животе думает о невозможности так же играючи, незаметно отсечь себя от реальности и погрузиться в другое, в другого. Такие пошлые приличия удерживают взгляд на собеседнике, даже если тот бесконечно скучен. И Киллиан привычно, словно автоматически, поворачивает голову в сторону вещающего, ведь уйди он в свою непроницаемую тьму, то не уловит изменение на лице визави ,благополучно прослушав и упустив момент ожидаемого поддакивания или согласного кивка головы. В общем, испортит отлаженную социальную программу: "вы меня слушаете?" — "хуй клал на вашу нудную патетику, но вот вам мое "да-да, конечно". Зависть впивается в загривок спицей, она разливается колким теплом к кончикам пальцев в которых образуется вакуум. Зависть томно шепчет: "ты не можешь". "Не можешь создавать и хранить свои маленькие грязные тайны без риска быть подслушанным, подсмотренным, пойманным". Лишившись зрения, Ноэ становится мясорубкой пропускающей плотный шмат эмоций, те в свою очередь образуют мош, толкаясь и путаясь в нервных окончаниях, понуждая вскрывать в себе неизвестные ранее резервы терпения. Он зябко ёжится, поводя лопатками, словно пытается стряхнуть стальные путы. От осознания собственной мелочности тошно, как от лакричного душка сохранившегося во рту. Киллиан отдает себе отчет в том, что дзеновского принятия ситуации от себя любимого ждать не приходится, и на широкие жесты всепонимания и всепрощения его не хватит.
— Шестнадцать сорок пять. Одно новое уведомление, — по телу проходит едва уловимая дрожь и рука непроизвольно тянется к тумбочке. Электронный голос Сири добавляет прежде, чем палец парня успевает скользнуть по экрану телефона, — Беатрис, — девайс холодит кожу. Ноэ колюче улыбается. Сама вселенная наглядным примером демонстрирует ему публичность собственного существования.
— Нет времени объяснять. Точка. Ха, у меня тут я, только не слепошарый. Точка. Перезвоню позже. Точка.
Килли снова тыкает на экран и нелепое веселье, зародившись где-то в районе солнечного сплетения, согревающей рябью проходит по угасшему было настроению. Как будет трактовать его смс Беатрис — отдельный вопрос. Прослушать же сообщение от невесты /на этой мысли он всегда спотыкается/ не представляется возможным. Не в присутствии Вуда, которого он бессовестно упомянул в третьем лице.
Последние полгода это случается слишком часто. Когда в один момент ты смеёшься, а в следующий не можешь вспомнить, как глотать кислород, пропускать через легкие, выдыхать углекислый — дышать в общем. Что-то нервное на фоне ЧМТ. Киллиан воспитывает в себе смирение или снисходительность, сравнивая головокружительные скачки настроений со схожими симптомами при ПМС. Все бывшие подружки восхитительно доводили его эмоциональной каруселью до состояния запиленной пластинки, стоило календарю окраситься в зловещий багрянец. Но больше всего доставляет схожесть в следующем — Киллиан и сам прекрасно справлялся с еблей собственных мозгов. "Я оформил на тебя опекунство" — Ноэ ржот конём и не может вспомнить где у него предохранитель. Рёбра трещат, открытая ладонь ударяет несколько раз по бедру, отзываясь глухими шлепками. Дурацкое, неприкрытое "га-га-га", перемежающееся с "бва-ха-ха", врезается в стены палаты и рикошетом возвращается в уши парня, который заводится от собственного смеха, как от нестерпимой щекотки. По подбородку течёт тонкая, тёплая струя, и Килли на мгновение задыхается, заподозрив, что в приступе неконтролируемого хохота принялся ронять слюни. Отфыркивается, скользнув языком по коже под нижней губой и слизав солоноватое. Опять кровь. Вместо того, чтобы и без того немалый рот порвало до ушей, как улыбку Глазко, его рвет вертикально. Ранка на губе, просто-напросто превращается в кратер.
Знакомо затягивает в хаос. В ядерную воронку. Одно присутствие Джонни облучает, как при радиации: он разваливается на глазах. Килли хватается за бок, будто внутренние органы вот-вот откажут. Слова брата влетают в голову химической взвесью, шальной пулей оставляют сквозные дыры.
Ноэ обессиленно машет рукой в сторону близнеца, мол, хорош заливать. Втянув со свистом воздух, затыкается, давится им и силится угомониться. Килли улыбается так, что кажется, на тёмных стеклах очков отражаются блики от зубов. Переведя дух, он интересуется предельно вежливо, вазелинисто так:
— Зачем ты берешь надо мной опекунство? — он проталкивает смешок обратно в глотку, — Зачем тебе это надо? — ах ты милашка, пупс о двух ножках, — Да в конце концов, за каким я тебе всра...нужен? — и если Джон вильнет, проигнорирует эти животрепещущие вопросы, то может засунуть в анус своё благородство /минутное помрачение сознания/ наследство от неизвестных ранее особ голубых кровей, которые посулили брату полкоролевства за то, чтобы тот принял ответственность за болезного родственника. И подтереться бумажками об опекунстве. На пару с доком.
Он устало проводит пальцами по глазам после того, как опустил очки к кончику носа. Снова возвращает их на место, пряча стеклянный взгляд. Кажется, что окружающие скопом уверовали в его недееспособность, низводя до уровня то ли несовершеннолетнего, то ли и вовсе душевнобольного. Второе недалеко от истины, учитывая, как каждый участвующий в его реабилитации исподволь подталкивает к кромке обрыва, навязывая свою чрезмерную заботу и не считаясь с мнением самого Ноэ на этот счёт.
Короткий стук в дверь.
— Киллиан, время ужина, — в дверном проеме материализовалась Эмили Роуз. Помещение наполнилось сочетанием известных и не очень запахов, которые в общем и целом подходят под определение съедобного, — Я подумала, что в этот раз несподручно идти в столовую...
— Даа, Джонни срочно нужно попрактиковаться в обращении со слабовидящими единицами общества, пусть покормит брата с ложечки, — Килли складывает ладони лодочкой и трогательно прижимаем их к сердцу, — Тем более он рвётся в опекуны, слыхали новость, сестра Роуз?
Та в ответ что-то довольно бубнит под нос и, по-девичьи молодо хохотнув, скрывается за дверью. Поднос с едой примостился на кровати Ноэ, он всегда просит оставлять его тут, не где либо еще. Будучи зрячим, Килли не отказывал себе в удовольствии свинствовать там где спит, не видит /хех/ причин, почему сейчас должен поступать иначе?
Палата снова погружается в молчание. Кажется, будто Киллиан в ней один. Парень пожимает плечами и принимается исследовать предметы на подносе. Подушечки пальцев обжигает горячим фаянсом. Он отдергивает их и считает минуты до того, как невидимый его глазу дымок перестанет взвиваться над тарелками. Аппетита, ожидаемо, нет.
Отредактировано Killian Noé (2017-01-09 19:33:46)