О ПЕРСОНАЖЕ

Irene Marie-Claude Lambert - Ирен Мари-Клод Ламбер - мать (1869-го года рождения)
Родом из Франции. Выпускница академии магии Шармбатон, позже преподаватель травологии в этой же академии. После того как узнала, что младший сын, как и старший, лишены магических способностей, стала увлекаться жизнью магглов и позже вернулась во Францию, где работает в Министерстве Магии в отделе магических происшествий и катастроф в комитете по выработке объяснений для магглов. Работает над книгой "Магглы и Волшебники. Мир для всех."
Hannes Kalle Ekman - Ханнес Калле Экман - отец (1870-го года рождения)
Один из последних волшебников старинной чистокровной фамилии Экман. Выпускник Института Дурмштранг, где был заочно знаком с Геллертом Гриндевальдом, что, возможно, в будущем лишь укрепило его верность ему. Работал в Министерстве Магии Финляндии, откуда был родом, в отделе тайн, но позже стал главой Отдела магического правопорядка. Является членом "Todessturm" и оказывает сторонникам Гриндевальда, как и ему самому, всяческую поддержку ради всеобщего блага.
Joel Reijo Ekman -  Жоэль Рейо Экман - старший брат (1893-го года рождения)
Сквиб. Закончил маггловский университет. Много путешествовал по миру, изучая культуру магглов. Увлекается их историей, а также интересуется их изобретениями. На настоящий момент живет в Америке.
Тhaddeus César Ekman - Таддеус Сезар Экман - старший брат (1904-го года рождения)
Сквиб. Из-за отца имеет проблемы с психикой, но с возрастом научился не смотря на них жить полноценной жизнью. Закончил маггловский университет. Ученый-зоолог и ветеринар. На настоящий момент живет в Англии.

Родительская любовь - первый дар, что мы получаем, появившись на свет.
Она дает нам жизнь, а ее отсутствие губит нас.

Для Ханнеса Калле Экмана каждый его ребенок был для него любимым и желанным. Он начинал строить планы, как только узнавал новость о беременности. Он видел продолжение своего благородного рода, видел преемника, который унаследует все, что отец имел когда-либо сам. Мой отец любил каждого своего ребенка. До определенного момента.
Жоэль Рейо Экман. Старший сын. Первенец. Наверное, ему этой отцовской любви, которой так упорно добиваются дети, досталось больше всего. Его будущее было распланировано на годы вперед. Дурмштранг. Пригретое местечко в министерстве магии. Да что там, когда-нибудь, кто знает? Когда-нибудь он мог бы стать даже министром! Он ведь сын своего отца, здоровый, крепкий, любознательный и... Совершенно лишенный магических способностей. Для отца эта новость была как оплеуха. Он отказался от него в тот же момент, когда узнал об этом. Осколки грандиозных планов на сына разом разлетелись во все стороны, царапая и раня этот брак, эту семью, оставляя шрамы, которые останутся здесь навсегда. С того дня Ханнес обращал на своего первенца чуть больше внимания, чем на нашего домашнего эльфа. Это не изменилось и по сей день.
Через три года история повторилась. Таддеус Сезар Экман  родился ясным солнечным днем, подарив этой семье надежду на второй шанс. Мать с отцом снова сблизились, а младшему сыну досталось почти столько же отцовского внимания, сколько когда-то было уделено Жоэлю. Преследуемый мыслями об очередном позорном провале, Ханнес пытался пробудить в Таддеусе его способности с самого раннего возраста. Я до сих пор не знаю, что все же произошло, но к тому моменту, когда точно стало понятно, что в семье родился очередной сквиб, Таддеус из улыбчивого мальчика превратился в пугливого и нервного подростка. Он находил спокойствие только в окружении животных и через несколько лет, закончив маггловские учебные заведения, стал каким-то там "зоологом".
После такого разочарования с еще одним сыном, отец совсем отдалился от матери. Их брак уже давно трещал по швам, но она продолжала улыбаться его коллегам, а он почти каждый день возвращаться домой. И все же мое появление, спустя четыре после рождения Таддеуса, было неожиданным. Помните, я говорила про то, что Ханнес до определенного момента любил каждого ребенка? Любовь, отведенную мне, я получала вплоть до той секунды, когда отцу объявили совершенно нерадостную для него новость. "Девочка. Это девочка. Смотри, какая она красивая".
Ему это было неважно. Колдограф запечатлел момент с мрачным лицом моего отца и его коротким пренебрежительным взглядом на дочь. Этот взгляд преследует меня до сих пор.

Слишком много вопросов. Они постоянно жужжали в твоей голове, как громкий темный рой насекомых. Когда-то было проще. До того момента, когда твоя мать устроила праздничный ужин, чтобы рассказать отцу, что его дочь такая же как он. Она не сквиб. Не как два предыдущих сына. Люби ее. Признай ее. Люби ее. Но все тщетно. Дочь не сможет продолжить умирающий благородный род. Ее отпрыски станут частью чужой семьи. Она ему не интересна. Слишком худая, слишком молчаливая, слишком громкая, слишком бестолковая, слишком занудная, слишком, слишком, слишком. Пренебрежение. Это все, что он мог тебе дать. А ты смотрела на него своими голубыми глазами, смотрела как на высшее существо, ждала и тянула к нему руки. Какое разочарование.

Таланта недостаточно. Я окончательно убедилась в этом, когда в последний раз шла по коридорам Дурмштранга в качестве его учащейся. Уверенно, спокойно, неспешно. Одна из лучших выпускниц своего года. Но этого недостаточно. Нужно быть лучшей. Я могу больше. Знаю, что могу. Должна. Эти мысли наполняли мою голову, вместе с планами на будущее и четким знанием того, что я буду делать дальше. Три года обучения, чтобы стать мракоборцем. Работа в министерстве. Стремлении стать той, кто сможет достойно послужить делу Геллерта Гриндевальда. Мне есть, что ему предложить.
Таланта недостаточно. Если не оттачивать навыки, любая одаренность совершенно ничего не значит. Я оттачивала. Сначала потому, что была заворожена тем объемом знаний, что могла получить, попав в школу. Мне было мало. С самого начала. Одиннадцать лет мною занималась только моя мать, помешавшаяся на жизни магглов. Я слушала их сказки, их историю, хмурилась, видя восторг на красивом лице, когда мать рассказывала об их изобретениях и обычаях. Но разве могла их жизнь сравниться с тем, что я видела в книгах, написанных волшебниками? Разве плоские мертвые картины в их музеях могли сравниться с теми, что висели в нашем доме? В школе я смогла оградиться от всего этого и изучать то, что действительно хотела. Тощая угловатая девочка, не имеющая друзей и повторяющая перед сном заклинания, словно самую лучшую сказку на ночь. Каникулы были самой нелюбимой частью года. Снова мать с ее бесконечными рассказами о магглах. Я старательно пыталась выкинуть все лишнее из головы, но в школе любая новая информация мгновенно впитывалась и сохранялась. Я делала все, чтобы ее сохранить. Была настолько одержима этим, что иногда забывала есть. К старшим курсам мой дикий голод чуть утих. Пришло спокойствие, подобие душевного равновесия. Этому тоже пришлось научиться. Интерес к темным искусствам, изучение легиллименции, трансфигурация. Единственное, что могло меня отвлечь от поглощения новых знаний, проходящая мимо фигура в кроваво-красной мантии и тяжелой шубе. Такой же, как у любого другого студента школы. Но он был единственным, кто мог мгновенно привлечь мое внимание и удерживать его на себе до той секунды, когда скроется за поворотом. Мне было комфортно смотреть на него издалека и два последних года в Дурмштранге иногда я ловила себя на том, что мой взгляд блуждает по лицам в поисках одного единственного, хоть прекрасно знала, что Один Себастиан Норвайд выпустился и вряд ли снова окажется в этих стенах.

Ты привыкла действовать. Ты умираешь, лишь только почуяв мерзкую вонь собственного бессилия перед чем-либо.
Любой проигрыш отпечатывается в голове и превращается в навязчивую мысль.
Ты не можешь проиграть.

Это странное ощущение, что с каждым новым достижением я все больше теряю себя. Словно очередной маленький успех используется как еще один кирпич, заложенный в стену, что сдерживает мою кричащую и воющую сущность. Но я продолжала идти вперед. Чтобы изменить этот мир нужно быть достаточно сильным. Таким же сильным, как он. К тому моменту, когда после трех лет обучения был сдан экзамен и меня приняли в ряды мракоборцев, я уже четко решила, что смысла оставаться в Финляндии нет. Мать теперь снова жила во Франции, старшие братья разъехались кто куда, да и даже если бы они все остались здесь, это вряд ли что-то поменяло бы. Мой мир шел параллельно их миру и редкие точки соприкосновения были абсолютно неважны. С отцом мы общались мало, хоть и постоянно натыкались друг на друга в министерстве. Здесь меня ничто не держало. Да и настолько ли важна семья? Я была готова ей пожертвовать во имя будущего, в строительстве которого так жаждала принять участие. Германия уже была пропитана тем духом, который легким бризом витал по коридорам Дурмштранга , когда я в нем училась. Из-за определенных знаний о жизни магглах, которых я никогда не просила, но они все равно оседали в моей голове, мне предлагали место в отделе магических происшествий и катастроф. Я читала маггловские газеты и следила за событиями в их мире, но только за тем, чтобы знать все о враге. Но мне опять было мало. Недостаточно. Я могла больше. Еще полгода понадобилось на то, чтобы доказать, что я могу быть полезна. Познакомиться с теми, кто разделял мои взгляды. Или, если точнее, чьи взгляды разделяла я. И вот я поднялась еще выше. Член организации Todessturm. Не потому, что ношу фамилию Экман и дочь своего отца, который никогда не смотрел в мою сторону дольше минуты, а потому, что достойна этого. Из отдела магических происшествий и катастроф меня перевели в отдел магического правопорядка, где, как я считала, мне было самое место. Я хотела быть в эпицентре взрыва. Я готова была быть самим эпицентром. Сгорать дотла.

Ты внемлешь. Молча. Делаешь то, что нужно, то, чего от тебя ждут и никогда не задаешь вопросов. Они витают голубоватой дымкой где-то над твоей макушкой, иногда легонько касаясь корней волос, отчего по спине пробегает холодная волна мурашек. Часть тебя, маленькая, забитая, отвергаемая каждую секунду, знает, что это не то, кто ты есть. Не то, что ты должна делать. Ты могла бы быть другой. И каждый вопрос, задушенный в зародыше, должен был быть сказан. Каждая мысль правдива, но ты убиваешь все это, слепо смотря в пропасть, где видишь свет. Но он лишь в твоей голове. Ты видишь только то, что хочешь.

Это было выше любви. Любовь всегда казалась мне чем-то переоцененным. Мутной розовой пленкой, в которую с одержимостью стремятся завернуться окружающие. Утонуть в ней. Отупеть. Отказаться от себя. Она слепа и безрассудна, а я видела. Это было что-то выше любви. Сильнее и важнее. Правильнее. Это было доверие, преданность. Мы оказались на одной стороне. Частью единого организма, единой идеи. Тот, на ком останавливался мой сосредоточенный взгляд в Дурмштранге теперь стоял бок о бок со мной, равный мне, такой же как я. И то, что я тогда чувствовала, могла затмить только абсолютная победа Гриндевальда и его единомышленников. Наша победа. Общая на двоих и на весь мир. Когда это произойдет, все поймут, что это должно было случиться. Это не война, это революция. Благородная и необходимая, ради всеобщего блага. Ради будущего. Я не планировала оказываться слишком близко к Норвайду. Меня бы устроило расстояние. Такое же, как в школе. Но все вышло само собой. Не знаю, в какой именно момент он стал моей слабостью, но когда это произошло, было уже слишком поздно. Как-то так вышло, что он узнал о моих страхах. Я узнала о его семье. Он узнал о моих братьях, а я о его сестре. Лучше бы она никогда не появлялась в Германии. Со своими глупыми суждениями, слепыми убеждениями, неуместным вызовом во взгляде. Я молча смотрела на ее красивое лицо и думала о том, что это лицо может погубить Одина, а значит, погубить нас всех. Я замечала вскользь, что ему стоит усмирить Астрид, иначе все это может привести к неисправимым последствиям, но в ответ видела лишь непривычную холодность в его взгляде, режущую мои внутренности. Вот она. Любовь. Та самая, ненужная и опасная. Она ослепила его, потянула в трясину, состоящую из неверных решений. И я не могла оставаться в стороне.

Спокойствие лишь обратная сторона тревожности. Стоит потерять одно, другое тут же займет его место.
Но ты никогда не бываешь к этому готов.

Она не хотела, чтобы все так вышло. Единственным ее желанием было устранить Астрид. Отдалить ее от брата, чтобы защитить его от последствий, к которым привела бы эта близость, ведь он не видел того, к чему все ведет. Она доложила начальству, что некая юная волшебница владеет важной информацией об одной из намечающихся операций и есть вероятность, что может передать ее врагу. Воспользоваться во вред "todessturm". Не предвидела, что хлебные крошки выведут на Одина. Не предположила, что его любовь к сестре окажется настолько слепа, что он возьмет всю вину на себя, признается в том, о чем не мыслил, позволит заключить себя в оковы с глубоким клеймом "предатель". Наверное, это была ее первая большая ошибка. Хотя бы из тех, что она сама признавала. Неисправимая и мучительная. И только поэтому, она помогла Астрид. Спрятала ее. Удерживала от попыток спасти брата, зная, что это неподвластно даже ей, что уж говорить о молодой безрассудной волшебнице. Вряд ли бы все это удалось, не будь юная Норвайд незарегистрированным анимагом. Никому нет дела до новой домашней "любимицы", что уже полгода живет в доме Экман. Белая кошка со слишком умными глазами - бельмо в глазу ее хозяйки, но это малая плата. Это ради него. В память о нем. С надеждой, что он вернется. Слабая попытка хоть что-то исправить.

Где-то внутри тебя кто-то кричит. И этот крик, кажется, никогда не утихает.
Но нужно продолжать. Больше. Дальше. Сильнее. Пока не разорвет на куски.

- Боится высоты, а если точнее, полетов, и не смотря на хорошие познания левитационных чар, предпочитает избегать ситуаций, которые могут привести к свободному падению.
- Часто плохо ладит с животными, но испытывает особую нежность к членистоногим, земноводным и особенно к рептилиям.
- Очень любит сладкое и острое, но старается максимально себя ограничивать в этом. Собственно, как и во многом другом.
- С детства страдает от кошмаров и плохого сна, поэтому прибегает к зельям и магии.
- Испытывает определенную слабость к омуту памяти, который видела лишь раз, но хотела бы когда-нибудь заиметь свой собственный. Тоже самое касается маховика времени.

       навыки:

Помимо своего родного языка (финского) и немецкого, на хорошем уровне знает французский, английский, а также самостоятельно изучала язык водяного народа и Гоббледук, но из-за отсутствие возможности применения языков в жизни, уровень знания не выше среднего. Немного разбирается в рунах и латыни (последний изучала вместе с остальными в Дурмштранге). Имеет обширные знания о маггловском образе жизни и истории, регулярно следит за новостями в их мире. Считает, что это может помочь общему делу и вряд ли признает, что определенную роль в этом играет исследовательский интерес, еще в юности заложенный матерью.
Обладает большим объемом теоретических (но далеко не всегда практических) знаний в травологии, зельеварении, колдомедицине. При должной сосредоточенности на одном из ответвлений магии, могла бы добиться больших результатов, но для себя выбрала трансфигурацию и ментальную магию ( легиллименцию и окклюменцию). В бою и дуэлях реагирует хорошо, но реакция, скорее, навык приобретенный и отработанный годами, чем врожденный. Она упорно рвется в самую гущу событий, хотя из нее вышел бы куда лучший командир, чем солдат. Любит делать все четко и аккуратно, не оставляя за собой следов и мусора. Сильна в темных искусствах, как в нападении, так и в защите. Не брезгует применять пытки во время допросов и использования непростительных заклинаний. Продолжает учиться, читает и тренируется при любой удобной возможности.

WAND:Cherry, dragon heartstring core, 14" in length, reasonably supple flexibility             PATRONUS: dragon

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

       Связь с вами:
лс

[AVA]http://s6.uploads.ru/t/yCZ0b.png[/AVA]

Отредактировано Lyric Ekman (2017-01-30 17:24:51)