О ПЕРСОНАЖЕ

Семейные связи.
Отец — волшебник, пожелавший остаться неизвестным. Панна Козак знала его как Вацлава Крамера, но это имя с большой вероятностью было не более чем псевдонимом.
Мать - Ксения Козак, маггл. Проживала в Варшаве, работала швеей. Покинула город вскоре после рождения сына.
Прим.: Чеслав не обладает актуальной информацией о своих настоящих родителях, и вероятно может попытаться ее найти.
Приемный отец - Константин фон Готтберг [Konstantin von Gottberg], 72 года, бессменный второй заместитель главы отдела международного магического сотрудничества, за свою многолетнюю работу получивший прозвище «Серого кардинала» за то, что многократно отказывался от повышения, пропуская вперед более перспективных руководителей, предпочитая держаться в тени. В последние годы занимает должность скорее только на бумаге, отойдя от дел. Чистокровный волшебник. У него не хватило строгости для родной дочери, зато от приемных детей он требовал едва ли не невозможного. Быстрее, выше, сильнее. А еще, что бы они не делали, как бы не старались, этого было недостаточно. Для людей второго сорта идеал был недостижим. Именно это, а не беспричинные наказания, выводило Чеслава из себя.
Приемная мать — Катерина фон Готтберг, [Katerina von Gottberg], 39 лет, в прошлом — известная театральная актриса. Чистокровная волшебница из обедневшей, но уважаемой польской семьи. Появление Чеслава стало для нее словно пощечиной и указанием на ее положение до замужества. Сам он вел себя с приемной матерью подчеркнуто вежливо, будто вся их жизнь проходила на светском рауте. Катерина игнорировала его, всеми силами отрицая само его существование, в то же время пристально всматриваясь в лицо, походку и жесты приемыша, боясь найти в них что-то от мужа.
Старшая сестра (родная дочь Константина и Катерины фон Готтберг) - Линда фон Готтберг [Linda von Gottberg], 23 года, выпускница Дурмштранга, личный секретарь главы отдела международного магического сотрудничества. Красивая, как фарфоровая кукла. И такая же пустая внутри. Она оказалась для Чеслава идеальным партнером: рядом с ней, буря эмоций внутри него утихала и уступала место холодному разуму.
Младший брат (приемный ребенок в семье фон Готтберг) — Андреас фон Готтберг [Andreas von Gottberg], 20 лет, выпускник Дурмштранга, стажер в отделе магического правопорядка. Слишком правильный для этого мира, в котором есть не только черные и белые шахматные фигуры.
Младшая сестра (приемный ребенок в семье фон Готтберг) — Марлен фон Готтберг [Marlene von Gottberg], 17 лет, студентка Дурмштранга. Маленькая девочка с ежовыми колючками. Бесстрашная и совершенно безрассудная.

Панне Козак шел двадцать второй год, когда они встретились. Он вскружил ей голову танцами, комплиментами и пузырьками шампанского, наобещал с три короба чудес и исчез, как по волшебству, через шесть месяцев после знакомства. Она так и не успела сказать ему, что носит его ребенка. А после, отплакав в подушку пару ночей, решила, что он сбежал бы еще быстрее, если бы знал правду. О ней некому было позаботиться и она не собиралась взваливать на свои хрупкие плечи заботу еще о ком-то.
Ребенок, как на зло, оказался живучим точно сорняк - сорняком она его и считала. Через семь месяцев после исчезновения своего жениха, панна без сожалений оставила плохо спеленутый сверток на крыльце костела. Единственное, о чем она сожалела, так это о тяжелых девяти месяцах, за которые маленькое чудовище, растущее внутри, высосало из нее все соки. А ведь ей еще предстояло устроить собственную жизнь. Она покинула Варшаву уже через неделю, сем сердцем желая оставить прошлое в прошлом.

Первые пять лет жизни Чеслав помнит едва ли. Следующие пять пролетели перед ним, как один день, вертящийся по кругу в бесконечном повторе. Он так и не научился любить бога, к которому стоило обращаться с молитвами (все равно они никогда не бывали услышаны). Он сторонился других детей из приюта, больше времени проводя в скромной церковной библиотеке, чем в играх со сверстниками, и быстро стал белой вороной. Но хоть не доставлял серьезных проблем: в пример другим воспитанникам, ему никогда не приходилось повторять дважды, а наказания (иногда они полагались и хорошим детям в качестве профилактики) принимал с завидным смирением. Он слишком хорошо для ребенка чувствовал, чего именно хотят от него и давал людям желаемое, даже если это подразумевало метание бисера перед свиньями. К десяти годам он уже понимал, что находясь в позиции слабого, стоит быть гибким, чтобы не сломаться, дожидаясь своего времени.
К сожалению, десятилетний ребенок не обладал достаточным спокойствием и терпением. Каким бы гениальным он не считал себя сам. А он считал. О, только эти мысли о собственном превосходстве грели его холодными осенними вечерами под тонким одеялом.
Особенно трудно бывало по ночам. То, что происходило пока Чеслав спал, не было ему подконтрольно. Магия, которая рвалась наружу, оставляла свои следы, много следов, и вскоре он уже не мог отговариваться божественными чудесами - те, как правило, не имели свойства случаться с такой частотой. А еще не били стекол, не рвали книг и не ломали свечи. По крайней мере, в книгах о подобном не упоминалось.
Сплетни о том, что в приюте завелся злой дух разлетелись тогда вместе с осенними листьями.
Герр фон Готтберг явился в Варшаву, как в собственные охотничьи угодья, изловить дикую тварь и посадить ее в клетку, в своем будущем зверинце. А уехал оттуда с молчаливым десятилетним мальчишкой, бледным как мел, и смотрящим в окно автомобиля огромными разноцветными глазами - зеленым и карим. Он пообещал мальчишке с три короба. Совсем как однажды пообещали его матери. И нет никакого значения, что эти обещания давал совсем другой человек.
Чеслав не успел освоиться в берлинском доме фон Готтберга. Почти сразу после приезда в Берлин, его отмыли, так чисто, будто нашли в подворотне, приодели (по сравнению с приютской, даже “старая” одежда с плеча Константина казалась царской) и отправили в Дурмштранг, от греха подальше.
Если для кого-то школа становилась мрачным холодным узилищем, то для Чеслава она оказалась дивным новым миром, полным волшебства из старых сказок. Порой пугающего, но от того ничуть не менее восхитительного. Будучи достаточно изворотливым от рожденья, отточив это мастерство среди нахальных хватких приютских мальчишек, он прекрасно понимал, что почти любой запрет можно обойти. Хотя бы попробовать сделать это. Рискнуть. А если кара все же настигла тебя за это - наказание стоило принимать с честью и достоинством, а не размазывая по лицу слезы и сопли.

Его жизнь, начиная с третьего курса омрачало только одно обстоятельство: собственное неудавшееся самоубийство. Вернее, тщательно подготовленная, и разыгранная как по нотам пьеса для одного актера. И только одного зрителя.
Достаточно правильного, чтобы после держать братца при себе и никому не давать его в обиду. Потому что если у тебя самого не достает величины кулаков, кто сказал, что нельзя привлечь на свою сторону тех, у кого эти кулаки имеются?
Чеслав тогда набил карманы камнями, застегнул свое пальто на все пуговицы и уверенно вышел на лед, опасно истончившийся из-за оттепели. Когда вода сомкнулась над его головой, а легкие сдавило и обожгло, он испугался, всего на миг, что все на самом деле может закончиться прямо сейчас.
Секунды тянулись, складывались в минуты, камни и намокшая тяжелая одежда тянули ко дну. Чеслав барахтался в ледяной воде из последних сил и уже готовился прощаться с жизнью.
К счастью зритель все же появился, вот только какого же было разочарование Чеслава, когда вместо Андреаса, сквозь слипающиеся от воды ресницы он разглядел Линду. Злющую как пикси, растрепанную и насквозь мокрую. Снова обретая возможность дышать, он безусловно был рад, что жив, но уже тогда догадывался, что это спасение еще может выйти ему боком. Оставалось только разыгрывать карты имеющиеся на руках и он сделал все, чтобы Линда продолжила нести на себе ярлык "спасителя". Истории его несчастной безответной любви было достаточно, для того чтобы она сочла его странным, но не больным. После этого появлялся шанс, что она не растреплет о случившемся своему старику и Чеслава не упекут в сумасшедший дом как душевнобольного.
Потому что на собственную душу у него еще были грандиозные планы.
Линда, что не удивительно, не раз использовала этот их секрет для шантажа, но Чеслав не противился, позволяя ей играть с ним в подобные игры. Незаметно для них самих, разделенная на двоих тайна сблизила их больше, чем могло бы сблизить кровное родство: теперь, наедине, они звали друг друга не иначе как "Хирше" и "Бонни". Но об этом, разумеется, тссс, никому знать не следовало.

Годы обучения пролетели быстро. Чеслав обзавелся несколькими друзьями, некоторым количеством неприятелей (впрочем, ничего серьезного), потенциально полезными знакомствами и первой, как же без этого, любовью, которую он позабыл, едва закончился выпускной бал. Он не вошел в число лучших выпускников своего года, но оказался достаточно усерден и сообразителен, чтобы произвести на многих благоприятное впечатление надежного молодого человека. Из тех, кто предпочитает оставаться за сценой, вместо того чтобы купаться в овациях и раскланиваться в лучах софитов. На том же вечере он успел получить несколько весьма заманчивых предложений по части своего будущего. Одно из них позволило бы ему посмотреть мир. Второе встать на первую ступеньку своей карьерной лестницы. Третье, смешно признаться, устроить свою личную жизнь и в ус не дуть еще несколько лет, но к этому, по-правде, он был совершенно не готов. Будучи вчерашним студентом, он искал дело совсем другого рода. Взяв немного времени на раздумья и приструнив свое желание сбежать из дома фон Готтбергов, так далеко, как только возможно, Чеслав принял предложение под номером два.
Это была отправная точка его пути, сходить с которого он не собирался.

Спустя месяц после того как Линда стала личным секретарем главы отдела международного магического сотрудничества, Чеслав поступил туда на службу в качестве стажера. И если протекцию Линде в большей степени составил отец, то о том, как Чеслав без мыла пролез на такое теплое местечко оставалось только догадываться. Ходили слухи, будто кто-то попросил за него, но кто именно - не знал никто. И что он для этого сделал, конечно же, тоже.
На самом деле во всей этой истории не было ничего загадочного: профессор, преподающий Чеславу трансфигурацию, имел немало друзей в министерстве и попросту порекомендовал своего ученика, отозвавшись о нем более чем положительно. Предложение о стажировке было получено Чеславом на выпускном и было тем самым "номером два", которое он в итоге выбрал. Немалую роль в этом выборе сыграло то, что профессор разделял идеологию Гриндевальда, не спеша афишировать эту сторону своей жизни. Стажировка в отделе международного магического сотрудничества была предложена Чеславу с его подачи: он должен был попасть под руководство одного из единомышленников Гриндевальда. Именно за такими молодыми людими, по-мнению профессора, было будущее.
Новая работа доставляла ему удовольствие.
Являясь ответственным, исполнительным, серьезным и во всех смыслах положительным молодым человеком, он быстро зарекомендовал себя хорошим сотрудником А еще душечкой, лапочкой и еще сотней милых прозвищ, от которых вполне мог бы развиться диабет. Да, пока поручения, выпадающие на его долю чаще бывали скучными и требовали больше терпения, чем ума и подвешенного языка, но это было только начало.
К тому же, будучи серой мышью, можно узнать то, чего никто и никогда не расскажет льву. Пусть сейчас он был всего лишь мальчиком на побегушках у тех, кто служит на благо идеям Геллерта Гриндевальда. Но когда-нибудь, Чеслав не сомневался в этом, они встретятся лицом к лицу. Когда-нибудь, он станет одним из Тодесштурм.
И у него достанет терпения подождать.

       навыки:
Хорош в бытовой магии, чуть менее способен к боевой - в случае “дуэльного” поединка скорее всего проиграет, но может легко сыграть не по правилам.
Отдельных успехов добился в трансфигурации.
Обладает высоким уровнем эмпатии (прим.: оставляю на усмотрение администрации решить возможна ли в рамках мира и конкретной игры эмпатия не только как сопереживание чужим эмоциям, но и перенос их на себя).
Физически не слишком развит: не умеет плавать; неплохо переносит длинные дистанции на пешем ходу, но если побежит, значит случилось что-то по-настоящему ужасное.
Периодически совершает вылазки в не-магический Берлин рискуя собственной головой.
Водит (о, ужас!) маггловский автомобиль и недурно разбирается в маггловском же оружии - сказывается детство, проведенное вдали от магических забав. Тайком от герра фон Готтберга приобрел себе вальтер P-38.
Говорит на польском и немецком без акцента (при смене языка меняется даже сама манера вести беседу, как будто говорят два разных человека).
Будучи студентом заинтересовался английским и старается побольше практиковаться, ничуть не смущаясь тому, что его мало кто понимает. По английски говорит с акцентом, от которого никак не получается избавиться.
Пытается самостоятельно (и с помощью брата) изучать французский.
Счастливый обладатель приятного тембра голоса и хорошо подвешенного языка, лучших помощников будущего дипломата.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

       Связь с вами:
skype: thervin

Отредактировано Czesław von Gottberg (2017-04-08 21:46:10)