|
О ПЕРСОНАЖЕ
статус крови: | школа: |
Пожалуй, во всем Будапеште конца XIX века сложно было представить кого-то благополучнее четы Гриндевальд – Рихарда и Илоны, в семье которых росли четверо сыновей. Старший из них был студентом пятого курса Шармбатона и уже подавал большие надежды на ниве зельеварения. Рихард Гриндевальд, полукровка, выпускник Дурмштранга, занимавший не последнюю должность в местном отделении Министерства магии, боготворил супругу и находил время для общения с семьей, несмотря на обилие работы. Илона, чистокровная волшебница и родственница Батильды Бэгшот, блестяще окончившая Хогвартс, посвятила себя заботе о сыновьях и особняке на одной из тихих зеленых улиц, которых хватало на окраине города, благосостояние супруга позволяло не думать о деньгах.
Только все оборвалось в один миг, сам Геллерт плохо помнит события теплого августовского вечера, когда они с братьями играли на веранде с механической железной дорогой, той самой которую отец подарил Томасу, второму сыну по старшинству, когда тот получил письмо из Шармбатона. Послужило ли что-то причиной конфликта или же магическая энергия проявила себя только лишь потому, что сдерживать ее стало невозможным для мальчишки, не достигшего даже пятилетнего возраста, теперь уже никто не узнает. Вспышку стихийной магии, которую почувствовали все волшебники в округе, никому в голову не пришло связать с Геллертом, что был всего лишь ребенком и, конечно, не имел волшебной палочки.
Илона, занятая работой в саду, ощутила холод, пробежавший по позвоночнику, и немедленно бросилась на веранду, где играли сыновья. Воображение рисовало страшные картины, она была готова голыми руками вцепиться в темного мага, который посмел прикоснуться к ее детям. Однако женщина увидела разломанные игрушки, младшего сына, сидящего на полу и будто бы оглушенного, а остальных детей в том виде, который мозг отказывался интерпретировать верно. Тела мальчиков были неестественно вывернуты и будто бы разорваны изнутри, кожу, что не прикрывала одежда, пересекали глубокие раны, из которых сочилась кровь, ощущение необратимости произошедшего висело в воздухе. Илона с душераздирающим стоном опустилась на колени рядом с мертвыми сыновьями, царапала их ногтями, трясла, не веря в произошедшее, и будто бы надеясь, что ее действия могут вернуть несчастных к жизни. Геллерт же лишь наблюдал за матерью, которая сейчас выглядела отвратительно, и был даже рад, что она поглощена смертью братьев и не обращает внимания на него. Из оцепенения мальчика вывело появление отца, Рихард ужаснулся, однако, выдержки мужчины хватило, чтобы увести Геллерта к соседям, которые были друзьями четы Гриндевальд, и вызвать помощь, отнимая супругу от трупов сыновей, ставших жертвами необъяснимой и страшной магии. Причина этого происшествия на долгие годы оставалась необъяснимой, и в магическом сообществе это событие стало самым серьезным в Будапеште в то десятилетие.
Рихард всеми силами старался справиться с горем ради супруги и оставшихся сыновей, старший из которых вскоре после трагедии уезжает в Шармбатон и больше домой не возвращается. Он проводит последующие каникулы у друзей в Шотландии, а затем и вовсе переезжает в США, будто бы зная истинную причину смерти братьев. Илона же, замыкается в себе, живя в каком-то ином, своем мире, где все дети живы, а ее семья по-прежнему является счастливой и образцовой. В то время Геллерт оказывается предоставлен сам себе. Мать ходит по дому и что-то бормочет себе под нос, не замечая как натыкается на мебель или бьет посуду, нанося себе травмы. Отец все чаще задерживается на работе, а когда приходит домой, то проводит время на кухне с бутылкой вина и сигарами, стараясь на как можно больший срок отложить общение с женой.
В какой-то момент Рихард не выдержал и решился уйти, забрав с собой младшего сына, однако на это Илона вспылила, выходя из забытья, и достала волшебную палочку явно не для того чтобы произнести заклинание, которое убрало бы слой пыли в доме или уничтожило бы протухшую еду. Геллерт остался с матерью, а о судьбе Рихарда известно только то, что тот уволился с работы и уехал куда-то в Южную Америку, где след мужчины терялся.
Вскоре особняк забрали за долги и Илона с сыном оказались в крошечной замызганной квартирке под самой крышей. Единственным развлечением Геллерта, рано обучившегося грамоте, были книги, которые женщина забрала с собой. Едва ли трактаты по темным искусствам, более всех других интересные мальчику, были подходящими материалами для ребенка. Но Илона жила в фантазиях, оставаясь женой и матерью четырех сыновей, где не было места для реальности, в которой нечего есть, нечего носить и нечем платить за жилье. Неудивительно, что женщина не особо интересовалась тем, как сын проводит время, более того, порой она вовсе забывала о его существовании. До Илоны квартиру снимал студент университета, оставивший после себя книги по естественным наукам и философии, являясь очевидно, ярым поклонником современных авторов, которые юный Геллерт, также не оставил без внимания.
Обрывочные знание о магии, физике, что позволила сделать предположения о природе волшебства, философские идеи, которые ребенок едва ли мог правильно воспринять, сильно повлияли на Геллерта. Мораль и милосердие в общепринятом смысле, обошли мальчика стороной. Изощренные издевательства на улице за оборванный вид, истерики матери, по понятным причинам ненавидящей магию и грубые ругательства хозяина квартиры, не получившего вовремя арендную плату, сделали свое дело. В конце концов, Геллерт пришел к выводу, что все можно решить с помощью силы, а чем она больше и чем от меньших вещей ты зависишь, тем ты могущественнее. Эти мысли, появившиеся в голове в детстве, уже не оставляли Гриндевальда.
Однажды, вернувшись домой с прогулки, Геллерт обнаружил рыдающую мать в ее собственной крови и к своему удивлению не испытал ни жалости, ни сочувствия, ни желания помочь. Просто прошел мимо, стараясь не слышать звуков, что срывались с ее губ, и забрался на постель, где под подушкой лежало письмо из Дурмштранга. О том, что Геллерт получил приглашение в школу магии, Илона не знала, сын не сказал ей, опасаясь, что та поступит также как тогда, когда отец хотел забрать его с собой. Мать сумела внушить Гриндевальду отвращение к магии, которое странным образом переплеталось со страстным желанием ей обладать, посему письмо вызывало смешанные чувства.
Оказавшись в Дурмштранге, Геллерт первое время плохо понимал, что происходит. Вопреки ожиданиям свободы и новых знаний, мальчик получил жесткую дисциплину и массу ограничений. Большинство вещей, о которых Гриндевальд читал в книгах, были запрещены, по каким-то неведомым для мальчика причинам, а за вопрос «Если все волшебство в палочке, то значит, мы можем дать ее любому маглу и он заколдует?» студент оказался заперт на сутки в тесной каморке без еды. Он еще не знал о том, что станет частым гостем этого места, что нежелание преподавателей сомневаться в догмах, которые им когда-то внушили, вызовет ненависть к нему, что он научиться колдовать и без «куска дерева», к примеру, отпирать замок каморки и отправляться по своим делам, игнорируя наказания.
Несмотря на отсутствие дисциплины, дерзость и беспорядки, одаренного юного волшебника терпели в Дурмштранге, закрывая глаза на мелкие нарушения и показательно наказывая за крупные. Большую часть времени Геллерт занимался магией, что полностью захватила его чувства, и надо признать, отвечала юноше взаимностью. Знания и способности студента предпоследнего курса были выше чем у некоторых преподавателей, не говоря уже о студентах, что позволило Гриндевальду впервые ощутить собственное превосходство над другими, столь сладкое и приятное, что противиться ему не хватало сил. Это и сыграло с Геллертом злую шутку. Издевательства и подколы со стороны студентов, которые считали себя элитой из-за происхождения, смазливого лица или потому что успели познать плотские радости, привели к тому, что Гриндевальд использовал Круциатус прямо в школьном холле. Из-за возраста Геллерта и потому что Дурмштранг не любил выставлять свои тайны на показ, маг был только лишь исключен из школы без скандала. Но едва ли это расстроило его, потому как к моменту исключения Гриндевальд осознал, что ничего нового здесь уже не узнает, а только это и было важно.
Сказка о Дарах смерти, судя по упоминаниям во многих источниках, если и не являлась былью, то непременно основывалась на чем-то таком, что могло бы открыть сущность магии, смерти, всего существующего. После отъезда из Дурмштранга, Гриндевальд отправился к бабушке по материнской линии, судьбой самой Илоны он мало интересовался, а Батильда жила там, где находилась могила одного из братьев, что по легенде получили дары от самой смерти.
В деревне было тихо и спокойно, бабушка души не чаяла в способном внуке, полагая что того исключили за «одаренность», Геллерт в свою очередь, не все рассказал мисс Бэгшот об учебе в Дурмштранге. Именно тогда Гриндевальд задумывается о том, что Международный статус о секретности устарел и мир нуждается в новых веяниях. Геллерт полагал, что волшебники достойны иной жизни и не должны прятаться словно крысы, опасаясь огласки. Маг не питал иллюзий что процесс пройдет спокойно и бескровно, в истории хватало примеров, когда нововведения, происходящие во благо встречались в штыки. Поделиться своими идеями было не с кем, и они буквально разрывали, заставляя мрачнеть с каждым днем, поэтому знакомство, а затем и дружба с Альбусом, захватили сознание Геллерта. Он думал, что это именно тот человек, кто станет его ближайшим соратником в деле, которому собирался посвятить свою жизнь, где рука об руку шли желание сделать мир лучше для волшебников и обрести власть. Но вскоре стало понятно, что Альбус не разделяет взглядов друга и конфликт, закончившийся смертью Арианы, поставил точку в их отношениях.
Короткая дружба заставила ощутить одиночество острее и вскоре после трагедии с сестрой бывшего друга, Геллерт покинул Британию. Волшебник отправился по свету в поисках новых знаний, жажда которых была единственной вещью что его волновала. Информация о Дарах смерти, колдовстве без посторонних предметов, поиски новых граней темных искусств – все это Гриндевальд постигал в путешествиях по миру. В этот период, в том числе и благодаря обретению бузинной палочки, он приходит к выводу о том, что «кусок дерева» каким-то образом является катализатором для собственной магической энергии волшебника, однако суть этого процесса объяснить к своему сожалению не мог.
После неудачи в Штатах и последующего заключения Гриндевальд окончательно вернулся в Европу в конце тридцатых годов. Геллерт погружается в атмосферу преддверия войны, что побуждает его к активным действиям. Лозунг «ради общего блага» находит много сторонников среди молодых способных волшебников, не желающих прогибаться под устаревшие законы и правила. Лидерские способности, харизма, биография, обширные знания во многих областях и виртуозное владение магией, позволили Гриндевальду привлечь на свою сторону многих, а жестокость по отношению к несогласным, воспринималась как единственный способ добиться лучшей жизни.
Несмотря на серьезное сопротивление Гриндевальд и его сторонники пришли к власти в Северной и Восточной Европе. Также Геллерт имел существенное влияние в Центральной и Южной Европе, так как многие волшебники разделяли идеи Гриндевальда, полагая что только таким кровавым и радикальным способом можно избежать опасности от войны, развязанной маглами.
Ни в детстве, ни в юности, ни во взрослом возрасте Геллерт не был ни с кем близок, счастливые несколько лет, проведенные с родителями и братьями, Гриндевальд практически не помнил, а забота со стороны бабушки и короткая дружба с Альбусом едва ли могли что-то изменить в волшебнике. Геллерту не были знакомы ни сострадание, ни сочувствие, ни милосердие, которые казались надуманными как запреты на изучение темных искусств в магических школах. Волшебник ставил своей целью произвести революцию в мире и пусть насильственным путем, но сделать жизнь волшебников лучше. Несмотря на, казалось бы, честолюбивые и в какой-то мере благородные цели, во главе нового мира Гриндевальд видел только себя и, неизвестно кого ждала более жестокая расправа - не разделявших идей Геллерта или тех, кто хотел встать во главе Тодесштурма вместо него.
навыки:
Сильный маг, выдающиеся способности которого особенно проявляются в боевых заклятьях и стихийной магии; для ряда заклинаний может не использовать волшебную палочку, научившись особым образом концентрировать магическую энергию; обладает обширными, хотя и несколько обрывочными знаниями о материи и энергии, а также способах воздействия на них; владеет родными венгерским и немецким языками, также свободно говорит на английском и испанском, немного понимает восточно-славянские языки.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Связь с вами:
e-mail: hiroshi_san@mail.ru
Отыгрыш: Игра престолов, события после Битвы бастардов, Рамси Болтон.
За воротами Винтерфелла, которые с минуты на минуту падут под натиском вражеской армии, Рамси отчетливо понимал, что не только потерял замок, но и едва ли доживет до заката. Уже было бесполезно грызть себя за то, что потратил драгоценное время на мелкого Старка, которого можно было прирезать утром, на эффектное окружение кучки одичалых во главе со Старковским бастардом, что позволило успеть коннице со знаменами Бейлиша вмешаться в ход битвы. Еще большей глупостью по сравнению с этими было дать приказ к отступлению, когда стало ясно, Винтерфелл не удержать, что привело к разделению войска и лорд Болтон с относительно небольшим количеством людей оказался за воротами замка. Тяжелый засов с грохотом обрушился на землю, лишая последней надежды на спасение, Рамси теперь мог лишь утащить за собой как можно больше людей, последним приказом стал поджег всех амбаров с продовольствием. «Посмотрим, Сноу, чем ты будешь кормить свою грязную ораву и сестрицу шлюху зимой» с мрачной улыбкой думал Болтон, чувствуя запах гари и поднимаясь на башню, держа наготове лук. Он уже не видел как ворота не выдержали напора, только слышал треск, крики и спустя мгновение увидел как во двор Винтерфелла врываются одичалые, войны и великан, от одного вида которого по коже пробежал холодок. Рамси никогда не верил ни в мифических существ, ни в богов, ни во что-то еще сверхъестественное, но после лицезрения огромного создания, которое несомненно было из плоти и крови, в голову закралась предательская мысль, если существует оно, быть может и после смерти существует расплата за все грехи, а не темнота и пустота.
Только Рамси натянул тетиву, как тут же убрал лук и зашел за выступ, есть ли смысл выпускать стрелы в простых воинов, когда можно дождаться Сноу и всадить стрелу в него точно также как и в его младшего брата.
Казалось, что ждать пришлось очень долго, хотя на самом деле едва ли прошло много времени, пока вражеское войско ворвалось в Винтерфелл и методично перебивало остатки людей Болтона. Наконец, Сноу оказался в зоне попадания стрелы и хищно улыбаясь Рамси натянул тетиву, мгновеньем позже он выругался, потому как замертво со стрелой, пронзившей шею, упал одичалый, переговаривавшийся со Сноу. Болтон сразу же достал новую, намереваясь повторить выстрел и попасть в нужную цель, но острая вспышка боли над бедренной косточкой заставила застыть в немом крике и выпустить из рук оружие, которое с глухим стуком упало на каменный пол. Меч скользнул ниже по телу, разрывая одежду и плоть, затормозя лишь на толстом ремне и ножнах кинжала, но затем снова впился в кожу под ним и закончил свой путь над коленом, напоследок войдя острием глубоко в ногу. Рамси дернулся, обернувшись, и увидел воина в хороших доспехах со щитом одного из северных домов, суда по амуниции нанесший серьезную рану Болтону был не меньше чем младшим сыном лорда.
Рамси всегда казалось, что он может многое стерпеть, однако сейчас было тяжело даже вздохнуть, не говоря уже о том, чтобы что-то сделать. Мужчина лишь чувствовал как горячая густая кровь стекает по ноге, пропитывая одежду. Когда воин, довольно улыбаясь потянул Болтона к лестнице, намереваясь то ли спуститься, то ли спустить с нее Рамси, тот из последних сил вынул нож и попытался было вонзить его в предплечье обидчику, но тот рассмеялся и со всей силы толкнул мужчину о каменную стену. Удар пришелся на затылок и перед глазами все поплыло, Рамси почувствовал головокружение, но боли почти не было, возможно из-за того, что нога и бедро горели огнем.
- Ты еще и зубы показываешь, тварь, - бросил воин, лицо которого Рамси наконец разглядел, правильные черты лица, светло-ореховые глаза и чересчур тонкие губы, что казались все время поджатыми то ли в обиде, то ли в осознании собственного превосходства, - быть может украсить еще твое смазливое личико парой шрамов? - меч оказался в сантиметре от щеки Болтона, что заставило малодушно всхлипнуть и отстраниться, поднимая вверх ладонь и соглашаясь делать все, что скажут. Страх между новой вспышкой боли затмевал сейчас для Рамси и злость, и гордость.
- Ого, - к ним подошел какой-то одичалый, рассматривая сидящего Болтона, сбоку которого растекалась кровь, - я не думал, что он достанется нам так просто.
- У него бы духу не хватило вытерпеть и десятой доли того, что доставалось несчастным жертвам, - бросил воин, - после всего-то пары ударов как шелковый.
- Джон велел взять его живым, так что надо бы поаккуратнее, - одичалый неодобрительно покосился на Рамси, что часто дышал и дотронувшись пальцами до бедра тут же одернул руку. Воин кивнул и спустя мгновение поднял Болтона на ноги, толкая к лестнице, к тому времени битва уже почти стихла и все силы были брошены на тушение пожара, Рамси мрачно улыбнулся, замечая, что почти все припасы сгорели дотла. Каждый шаг отзывался неимоверной болью, и хотелось, чтобы это прекратилось любой ценой, даже ценой собственной жизни.
- Ты должен быть мне благодарен, что я не прирезал тебя на башне, - процедил воин, когда Рамси споткнулся и еле удержался на ногах.
- О, да, я несказанно вам благодарен, милорд, что протяну еще четверть часа с распоротой ногой и сдохну от руки Старковского бастарда, а не выродка какой-то шлюхи, - Болтон обернулся к воину, с удовольствием замечая, как в том закипает ярость. А затем Рамси оказался брошен на землю рядом с дыбой, на которой была растянута одна из его вчерашних жертв, плащ соскочил с плеч, оставляя Болтона в одном камзоле, под который сразу же забрался колючий холод.
- Милорд, вот он, - одичалый кажется, заметил Сноу и подзывал того, чтобы узнать что делать дальше с пленным, точнее чтобы насладиться зрелищем отрубленной головы бывшего хозяина Винтерфелла, - эй, а ты ему кишки не выпустил? - одичалый покачал головой наблюдая как снег рядом с Рамси окрашивается красным и сам Болтон был в полубессознательном состоянии, уже даже не пытаясь подняться.
- Эй, ты жив там? - воин пнул Болтона в бок, на что тот хотел было что-то ответить, но слова застряли в горле, встать даже на колени сейчас было почти подвигом, боль и холод сводили с ума, а ткань неприятно липла к ране, - я с тобой разговариваю, покажи что у тебя с бедром, - когда Рамси не отреагировал, воин достал меч и попытался было отодвинуть разорванный камзол, но мужчина дернулся в сторону, понимая, что у него попросту нет выбора. Болтон приподнял одежду, поморщился увидев порез, что выглядел более чем отвратительно, однако до внутренностей клинок не достал.
Рамси не пытался отбиваться, только лишь закрывался от ударов насколько это возможно, и не питал иллюзий насчёт милосердия Сноу, только ждал когда тот нанесет решающий. Однако, в какой-то момент Джон остановился, а Болтона куда-то потащили, сам идти он едва был в состоянии, на теле, казалось, не осталось живого места. Оказавшись в темнице, Рамси провалился к холодной влажной стене и накрыл рукой ногу, будто бы стараясь остановить кровь, а спустя несколько минут сознание оставило мужчину, заставив тело безвольно обмякнуть.
Пришёл в себя Болтон лишь тогда, когда его снова куда-то тащили, однако на этот раз люди Джона были куда осторожнее, стоило Рамси всхлипнуть когда одичалый сжал слишком сильно руку как тот ослабил хватку. Если бы Болтон не был в таком плачевном состоянии, то он удивился бы, увидев Мейстера с разложенными лекарствами и материалами.
Рамси внимательно посмотрел на Сноу, который наблюдал за тем, как Мейстер отточенными движениями промывал и обрабатывал раны. Болтон молчал, только скривился опустив взгляд и увидев распоротую мечом ногу, Рамси представил уродливый шрам, что останется после, однако внутренний голос шептал, что едва ли мужчине светит дожить до этого момента. Холод заставлял белую кожу в синяках и кровоподтеках покрываться мурашками, тошнота и головокружение не давали полноценно воспринимать происходящее, а фигура Джона заставляла нервно облизывать пересохшие губы в ожидании новых мучений. Рамси понимал, что его травмы едва ли смертельны сами по себе, разве что из-за раны он может потерять много крови или подцепить инфекцию.
Оставшись в одиночестве Болтон почти сразу провалился в сон, несмотря на условия, быть может от потрясений и усталости, быть может из-за настоя, который ему дал Мейстер для успокоения ран.
Отредактировано Gellert Grindelwald (2017-04-03 14:33:59)
