|
О ПЕРСОНАЖЕ
статус крови: | школа: |
Биография.
Андреас мог бы вырасти по-настоящему открытым, добрым и сердечным человеком с образцовыми приоритетами в жизни, сложись его детство и отрочество хотя бы немного по-другому. Открытость, врожденное чувство справедливости, неравнодушие к чужим несчастьям, умение сопереживать, готовность оказать реальную помощь с учетом возможностей и обстоятельств, а так же верность себе были заложены в нем с рождения; редкие качества, которые иной раз не взрастить даже упорным воспитанием - все это уже было дано Андреасу "по умолчанию". Однако, судьба, казалось, делала все для того, чтобы изуродовать его "я" до неузнаваемости: ранняя смерть обоих родителей по неизвестным мальчику причинам (он был слишком мал, чтобы запомнить даже лица отца и матери, не то что обстоятельства гибели), потом детдом, пропитанный холодным безразличием и запахом хлорки, затем приемная мать-одиночка, отчаявшаяся к своим 43-м годам родить ребенка. Она отдала новоиспеченного сына обратно в приют после двух месяцев "материнства", так как оказалось, что живой ребенок сильно отличается от куклы и требует гораздо больше внимания, чем может требовать красивая и престижная игрушка. Андреас вернулся в детдом, едва успев запомнить эту женщину.
О том, что такое детдомовские дети, могут знать только те, кто сталкивался с этим явлением лично. Звериное чутье, безошибочно подсказывающее истинное отношение окружающих, обостренный инстинкт самосохранения, способность спать при любых обстоятельствах, есть какую угодно пищу и острое желание жить - все это было свойственно Андреасу в еще большей степени, нежели другим детям. К несчастью, он отличался от них не только гораздо более развитым чутьем, позволяющим видеть скрытое, но и физическими данными - сторонние наблюдатели никогда не могли угадать его возраста и давали мальчику на 2, а то и 3 года меньше, чем было на самом деле. Он рос здоровым, но маленьким и хрупким в сравнении с другими детьми ребенком, а потому сверстники не гнушались отрабатывать на нем свои навыки уличных драчунов. Однако, через продолжительное время он смог завоевать их уважение и даже возбудить в некоторых разумное чувство страха. Попадаясь своим ухмыляющимся мучителям на глаза, Андреас не пытался избежать побоев и всегда отвечал драчунам как мог, изо всех имеющихся у него сил и возможностей. Более того, чем дальше - тем чаще он нападал на них первым, когда бросаясь в гущу врагов, а когда - вызывая ребят на бой по одиночке. Он никогда ни на кого не жаловался, не "стучал", не ныл и не плакал на людях. Но когда будучи 6-ти лет от роду он разбил лицо 7-ми летнему долговязому очкарику, решившему самоутвердиться за счет "мальчика для битья", весть о том что Андреас "избил бедного Генри" облетела всех. Запах крови, нечеловеческий вой, осколки разбитых стекол, впившихся Генри в лицо и взъерошенный, похожий на оскалившегося волчонка кареглазый мальчик с окровавленными кулаками - сцена произвела сильное впечатление на наблюдателей. Андреаса чуть было не перевели в школу особо строгого режима, если бы за него не заступился один из воспитателей.
После этого случая его жизнь стала чуть более сносной. Реальный риск остаться без глаза или получить заточенным шилом в колено нередко перевешивал желание поразмять кулаки, тем более, что у Андреаса начали обнаруживаться и другие интересные способности помимо умения ловко обращаться с острыми предметами и собственным лишь с виду хрупким телом. Чутко ощущая настроение пространства вокруг, он безошибочно угадывал погоду и заранее предвидел некоторые еще не произошедшие события - не так уж много для волшебника, но достаточно, чтобы впечатлить окружающих. Однако, это было скорее его проколом, нежели умышленным желанием произвести впечатление - Андреас старался вести себя как можно более скрытно и о многих своих "странностях" попросту молчал, как партизан. Внезапное расположение доселе недоброжелательно настроенных учителей, непонятная ласка даже самых агрессивных кошек, собак и других животных, готовых лизать странному мальчику руки и засыпать на месте после неслышно произнесенного им приказа - объяснить все это было не так уж сложно, тем более, что люди в принципе склонны истолковывать даже очевидно необычные события самыми что ни на есть рациональными способами. О том же, что многие его сны были вовсе не снами, а скорее походили на какие-то другие жизни, параллельно проживаемые в других мирах, никто узнать не смог бы, даже если очень бы захотел.
Незавидная жизнь детдомовского отщепенца казалось бы, никак не способствовала развитию у Андреаса элементарных зачатков морали, не говоря уже о таких понятиях, как сострадание, желание помочь ближнему и тем более способностях к целительству, которые мальчик когда несознательно, а когда осознанно "отрабатывал" на собственных ушибах, порезах и переломах. Тем не менее, природные черты характера дали свои ростки под влиянием универсальной книги, доступно объясняющей, что такое хорошо и что такое плохо - священного Писания. Найденная в кабинете директора библия стала для ребенка глотком свежего воздуха, настоящим, истинным Откровением, которое было так необходимо его внутреннему "я" для правильного и более-менее гармоничного развития. Беседы с местным пастором в маленьком и скромном костеле оказали решающее воздействие на его духовное развитие: у Андреаса сложилось четкое понимание того, каким нужно и каким не нужно быть. Отныне - чем больше зла, жестокости и насилия он видел вокруг, тем ярче вырисовывалось на этом фоне все доброе и тем ценнее оно казалось - словно яркая полярная звезда на черном небе, указывающая страннику путь в идеальный мир. Вера в то, что все испытания даны ему не случайно и что все это нужно для того, чтобы он стал лучше, прочно укрепилась в сердце Андреаса, как и идея, что зло можно искоренить только добром. Пацифистом он от этого не стал и уличные мальчишки все так же рисковали получить увечья, вступив с ним в драку, однако, теперь Андреас демонстрировал собственные умения исключительно тогда, когда другого выхода из сложившейся ситуации не находилось и словесные увещевания оказывались тщетны.
К девяти годам (в этом возрасте он попал в дом своего приемного отца, Константина фон Готтберга) основной костяк его личности был уже полностью сформирован. Несмотря на то, что фон Готтберга сложно было назвать хорошим опекуном, Андреас сохранил по отношению к нему слабое подобие благодарности и некоторой симпатии, не питая при этом никаких иллюзий по поводу человеческих качеств этого мужчины. Суровыми наказаниями Андреаса было уже не ожесточить, тем более что Константин все же не мог потягаться в этом с группой озлобленных и распаленных азартом мальчишек, не скупящихся на удары ногами в живот, голову и другие жизненно важные участки тела. Все самое страшное в его жизни уже произошло и закончилось - а дальше должно было было быть только лучше. Невероятная вера в это самое лучшее сыграла свою роль - Андреас вел себя с новоиспеченным родителем образцово, терпеливо изучая на каникулах латынь, греческий, историю и другие дисциплины, коими опекун нещадно потчевал своего младшего приемного сына, словно надеясь, что он сломается под непосильным грузом гранита науки. Но не тут то было - незаурядные способности мальчика проявились моментально: великолепная память, природный ум и одинаково выраженная склонность как к гуманитарным, так и к точным наукам не могли не радовать его учителей. Когда же он попал в Дурмштранг, к четвертому курсу стало окончательно понятно, что из Андреаса получится блестящий и даже незаурядный маг. Юный фон Готтберг попал в десятку лучших выпускников школы и получил очень лестные рекомендации как от преподавателей, так и от директора школы лично. Это позволило ему попасть на стажировку в отдел магического правопорядка без каких-либо предварительных собеседований и без протекции опекуна. Тем не менее, это достижение не слишком радует Андреаса - он всеми силами стремится покинуть Германию и уехать во Францию, Англию или США. Причина кроется в категорическом несогласии молодого человека с идеями Гриндевальда, неприятии войны и остром желании работать на благо общества. Мечтает заслужить доверие членов Resistance.
Характер.
Андреас фон Готтберг обладает очень уравновешенным и выдержанным нравом, однако, он не меланхолик. Его поведение в обществе базируется на принципе "как можно больше замечай - как можно меньше показывай". Невероятно внимательный, потрясающе сдержанный и рассудительный - он может производить впечатление человека, которому чужды яркие эмоции, однако, это впечатление обманчиво. В данном случае образцовая сдержанность является следствием самоконтроля, выработанного долгими и упорными тренировками, а вовсе не отсутствием эмоций. Кому показывать эти самые эмоции, а кому нет - Андреас взвешивает все "за" и "против" очень тщательно. Пунктов "против" как правило оказывается больше. Кроме того, окружающие люди очень редко способны возбудить в нем истинный интерес, а, следовательно, и желание «показать себя».
Приобретенная недоверчивость и скрытность заставляет его воздерживаться от первых шагов, если речь идет о личных отношениях и настороженно принимать внимание со стороны других людей. Всегда ждет первого шага от потенциального знакомого/друга/партнера - и уже исходя из этого шага, решает, как отвечать. Если никаких "шагов" по отношению к нему не предпринимается, отношения остаются исключительно формальными, а то и вовсе никакими. Самого Андреаса это не расстраивает - в повышенном внимании к себе он не нуждается.
При ближайшем рассмотрении становится понятно, что Андреас- обладатель очень жесткого и целеустремленного характера. Не знает, что такое страх, зависть, корысть. Наделен неплохими дипломатическими способностями. Несмотря на крайнюю избирательность по части личных отношений, он не сторонится людей и легко вступает в диалоги, стремясь узнать как можно больше о каждом человеке.
Руководствуется довольно высокими моральными принципами. Готов оказать реальную помощь абсолютно любому человеку, если в данный момент у него есть возможность помочь. Однако, не стоит воспринимать это, как редкое благодетельство - помощь Андреаса всегда соразмерна обстоятельствам. Он не откажется накормить нищего, дать воды изнывающему от жажды, отсыпать монет оборванному бродяге, спасти от насилия женщину. Однако, причина этому вовсе не сентиментальность и уж тем более не мягкосердечие - просто он считает нужным поступать именно так и старается сеять на своем пути если не добро в чистом виде, то хотя бы его семена. Обладает сильно выраженным стремлением к созиданию. Способен принести разрушение только в том случае, если объект одержим деструктивным началом и найти другое решение невозможно. Верен своим принципам. Требовательная к себе, постоянно совершенствующаяся натура. Очень искренен во всем, что делает. Может проявить редкое внимание и заботу в отношении близкого человека. Никогда не влюблялся в женщин и тем более, не любил их - однако, способен на это. Как раскрылись бы при этом его личные качества, остается тайной.
Внешность.
Внешность Андреаса на первый взгляд не особенно примечательна. Строгий, чеканный профиль, прохладно-классические черты, скупая мимика - отчасти из за того, что он вообще редко позволяет себе открытые проявления эмоций. Взглянув на Андреаса, можно было бы и вовсе назвать его безликим, однако своей кажущейся простотой его черты лишь подчеркивают главные достоинства внешнего "я".
Спокойный и глубоко задумчивый взгляд почти черных глаз невольно вызывает ассоциации с темной озерной водой, надежно скрывающей под своей толщей далекое дно. Тайна, спрятанная в глубине зрачков, словно ни от кого и не прячется, предоставляя шанс разгадать себя – но, тем не менее, как будто лежит за гранью понимания наблюдателей. Нередко Андреас производит впечатление далекого, окутанного тайной, человека «не из этого мира».
Прекрасно развит физически. Высок, строен, наделен природной ловкостью и гибкостью. Легкая, упругая и уверенная походка выдает в нем хищника, хорошо понимающего, что и для чего он делает.
навыки:
Талантливый молодой волшебник. В будущем, при наличии соответствующей практики, может вырасти в боевого мага высокого уровня. Имеет склонность больше к защите, чем к нападению. По части защиты, особенно ментальной, показывал лучшие результаты среди сверстников на курсе. Имеет огромное желание совершенствоваться и набираться опыта.
Редко прибегает к помощи зелий, но если возникнет надобность, сможет справиться с большинством школьных задач по этой части. Так же может стать неплохим целителем, но планирует развиваться в боевой магии. Знает французский на уровне чуть выше среднего, может читать на греческом и латыни.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Связь с вами:
https://vk.com/mnogolikiy1990
Плотная серая грусть протекает
Над головою, как в небе река,
Я поднимусь над усталой землею, за облакаРагнар
С каждым новым шагом скала становилась все более отвесной и практически лишенной всяких выступов, но Тормунд упорно шел вперед, изо всех сил врезая в темно-серый камень острую кирку. Щели на каменной поверхности становились все более узкими для скального штыря. Тормунд не был особенно опытным альпинистом - но с его отчаянной любовью к преодолению экстремальных ситуаций не было ничего удивительного в том, что его занесло именно сюда, в эту горную пустыню, куда до сих пор лишь изредка ступала нога человеческая. Здесь, на высоте почти в 2 тысячи метров, недостаток кислорода уже давал о себе знать, но не критично. Гораздо больше беспокоила резко снижающаяся температура воздуха и близость ночи - если Тормунд не доберется до вершины за полтора часа, это будет равносильно гибели. Мужчина на мгновение обернулся в сторону, окидывая быстрым взглядом окрестности. Высокие, отвесные, остро изрезанные фиордами скалы блестели кое-где снежными вершинами и зеленели лесными массивами, но, даже несмотря на захватывающую дух красоту, Тормунду показалось, что пейзаж выглядит каким-то диким, холодным и угрожающим. Взявшийся из ниоткуда ледяной страх разлился колющими мурашками по спине - вдруг захотелось вернуться домой, и чем скорее, тем лучше. Подобные предчувствия иногда посещали его в самых разных жизненных ситуациях, но никогда не являлись с такой силой и никогда - в горах. Списав все на близость наступающих сумерек, мужчина решил ускориться и во что бы то ни стало добраться до вершины скалы за полтора часа. Снова врезался в узкую скальную стену тонкий металлический штырь; зачем он отправился один? Кому и что хотел доказать? Может быть он хотел показать свою отчаянную храбрость и бесстрашие Хельге, которая так жестоко бросила его почти накануне их свадьбы? Или отцу, который всегда был недоволен его достижениями? Или доказать самому себе, что он не тряпка и способен на поступок?
Все эти факторы сливались воедино, образуя сложную канву вероятностных линий. Если бы Тормунд был Иным и мог просмотреть сейчас свое ближайшее будущее, он бы увидел, что с вероятностью в 98,8% его ожидает смерть - примерно через десять минут. Но даже и без способностей Иного мысли путались в его голове подобно нитям в раскатанном и перепутанном клубке, а на лбу выступал холодный пот. Ощущение, что его затея окончится трагедией, нарастало в нем с каждой секундой, никак не поддаваясь попыткам обычно сдержанного и рассудительного мужчины взять эмоции под контроль.
До вершины оставалось совсем немного. Неприятные предчувствия резко отхлынули вдруг, будто обнажая саму его душу и обостряя ее способность ощущать прекрасное. Он вдохнул - облегченно и счастливо, полной грудью - и в ту же секунду пространство ухнуло вниз, распахивая на мгновение перед его глазами бесконечное серо-голубое небо. Какой-то долей секунды раньше его нога соскользнула с отвесной стены, и наспех вбитый скальный штырек вылетел из расщелины, отправляясь в свободное падение вслед за мужчиной, которому через две недели могло бы исполниться 35 лет. "Срыв, отсутствие страховки" - напишут напротив его имени в карточке нового зарегистрированного несчастного случая среди альпинистов.
Резкий и сильный удар, породивший внезапную боль во всем теле уверил Тормунда в том, что он разбился о скалы, а это неминуемо должно закончиться мгновенной смертью. Но тем не менее, он почему то не умер: сильный ветер трепал его отросшие светло-русые волосы, а скалистые темно-голубые фиорды.... фиорды были далеко внизу и не приближались а наоборот, удалялась от него. И тут он увидел, что его плотно стискивают по рукам и ногам огромные крючкообразные когти какого-то чудовища, переходящие в блестящую бронированную белую чешую. Краем глаза можно было увидеть огромное белое перепончатое крыло, резко заходящее на крен влево. Тормунд закричал - и потерял сознание.Он очнулся в каком-то маленьком деревянном домике, который едва достигал размерами обычной среднестатистической комнаты в городской квартире. Все тело ныло и особенно болели ребра, которые, вероятно, были еще и сломаны в нескольких местах.
- Ребра целы - спокойный мужской голос донесся откуда то сбоку. Сделав над собой усилие, пострадавший повернул голову на звук. У небольшого деревянного стола стоял высокий юноша в странно легкой для сурового северного лета одежде. На нем была только льняная рубашка, перехваченная широким поясом, и длинные льняные штаны. Волосы у юноши были длинные и очень светлые - на первый взгляд, совершенно белые. Чуть поодаль у стены стояли мужчина и женщина, по виду местные земледельцы. Они с доверием взирали на светловолосого юношу так, будто уже очень давно его знали.
- Выпейте. Это поможет вам набраться сил.
Молодой человек подошел к кровати, на которой лежал Тормунд и протянул альпинисту деревянную кружку с каким-то пахучим травяным отваром. Перед тем как взять ее у него из рук, Тормунд недоверчиво взглянул юноше в лицо. Серьезность и строгость черт этого такого молодого лица поразили альпиниста, и он принял чашку со снадобьем, словно послушный пациент. Тормунд подул на отвар и тут же замер, вспомнив подробности своего падения со скалы.
- А.... огромное чудовище? - как-то беспомощно пролепетал он, сознавая абсурдный эффект, который должны были произвести его слова на любого нормального человека.
Юноша, уже было повернувшийся к Тормунду спиной, на секунду замер - и медленно обернулся снова.
- Какое чудовище?
- Я...я не знаю. Мне показалось, что я видел...
Молодой врач приблизился к пациенту и внимание Тормунда дрогнуло, утопая в спокойном, гипнотизирующем взгляде. Глаза у светловолосого юноши были фиолетовые. Волосы отливали серебром, которое, как показалось Тормунду, светилось изнутри.
- Кого? - спокойно спросил юноша.
- Дракона
На секунду воцарилось молчание. Молодой врач улыбнулся с такой светлой, сочувствующей печалью, что Тормунд засомневался в истинности своего видения.
- Вы сутки лежали в горячке - мягко произнес молодой целитель, глядя Тормунду почти в самые зрачки. Эта мягкость, странно сочетающаяся с властностью, могла бы испугать альпиниста, если бы не убаюкивающий тембр голоса. Этому юноше хотелось безоговорочно верить - с первой же секунды разговора. И в то же время в нем было что то неуловимо пугающее. - Судя по всему, добрались до плато в горах, незадолго до наступления ночи. У вас налицо гипоксия. Вы замерзли и сильно простыли.
Мужчина и женщина в теплых крестьянских одеждах наконец отделились от стены, перестав напоминать две восковые фигуры, и подошли к кровати больного. Женщине было уже за сорок, выглядела она дородной и здоровой. Светлые волосы были убраны в пучок, а на плечи укрывала плотная шерстяная шаль.
- Харальд нашел вас - доверительно произнесла она, кивая в сторону своего мужа.
- Да, так и есть - твердо подтвердил бородатый грузный мужчина. - Я охотился на горных коз и нашел вас, совсем замерзшего, на плато. Еле дотащил вас до дома.
Альпинист откинулся на подушку и прикрыл глаза. Может быть и правда, ему померещилось? Яркое воспоминание о крылатом чудовище начинало таять, больше напоминая собой сон или горячечный бред. Но почему тогда он не помнит, как добрался до плато? Не мог же бред начаться еще на восхождении?
Какая разница?...
- Позаботьтесь о нем - услышал он напоследок спокойный голос юноши, обращенный к хозяевам дома.
- Кто это был? - зачем то спросил Тормунд у дородной хозяйки спустя пару часов, когда она, будто родная и любящая мать, отпаивала его горячим молоком.
- О, это Рагнар, местный доктор. Он настоящий волшебник.
И она улыбнулась, широко, просто и совершенно бесхитростно.-------------------------------
Хозява, Харальд и Ингрид были к нему так радушны и добры, что Тормунд чувствовал себя неловко, прощаясь с ними. Его довезли до ближайшего более менее крупного поселения, а на следующий день он уже был в Осло, в гостях у своего товарища Айнара, мага первой категории Ночного Дозора столицы Норвегии. Но об этом Тормунд, разумеется, ничего не знал. Айнар по праву считался гордостью и главой местного ночного Дозора, поскольку он был единственным магом первой категории в стране. Несколько рассеянное состояние, несвойственное Тормунду, сразу бросилось Айнару в глаза. За дружеской посиделкой незадачливый альпинист рассказал товарищу о происшествии, случившимся с ним в горах. Рассказ вызвал у Айнара интерес с первых же слов - сначала незначительный, но потом...Обычно последовательный и логичный в рассуждениях, Тормунд путался в собственных воспоминаниях, будто в дремучем лесу. Словно кто-то смешал причинно-следственные связи в его голове. Конечно, это можно было списать на недавно пережитую беднягой трагедию - невеста бросила его за неделю до свадьбы, объявив, что влюблена в другого и Тормунд ее увы, более не интересует. Больше для проформы, нежели из каких-то действительно серьезных подозрений, Айнар "сунулся" в ментальное поле товарища. Следы постороннего вмешательства ощущались настолько слабо, что баланс на уровне есть/нет улавливался главой Ночного Дозора Осло с трудом. Приходилось делать над собой значительное усилие, чтобы "поймать" тонкую ниточку магии и потянуть за нее, с целью прояснить картину. Ниточка однако, никак не давалась, что еще более озадачило Айнара. Тонкость и "прозрачность" работы указывали на высокую категорию проводившего ее мага, а если работа проводилась недавно и воздействие свежее, вывод напрашивался сам собой. Изучив ментальное поле Торнвуда так тщательно, как только он мог это сделать прямо во время распития третьей бутылки пива, Айнар сделал вывод, что готов отдать неизвестному магу должное: с рассудком Торнвуда обошлись более чем гуманно и вытерли все лишние воспоминания, при этом не оставив никаких повреждений в нервной системе. Ощущалось, что эта история самим Торнвудом воспринимается скорее как забавное происшествие и счастливый случай: "плюс" значительно перевешивал в его ощущениях "минус". Он будто "высветлился" изнутри, хотя до своей неожиданной отправки в горы, выглядел значительно "темнее". Значит, скорее всего, неизвестный маг - Светлый. Темный вряд ли стал бы проводить такую тонкую работу из простого человеколюбия. Скорее всего, он не зарегистрирован - по крайней мере в Норвегии кроме Айнара не было зарегистрировано магов первой категории, а уж тем более Высших.
- И знаешь что? - весело продолжал Торнвуд, блестя хмельными огоньками в голубых глазах - Я никак не могу отделаться от этого дракона!
- Что? - как то тупо переспросил Айнар, чьи мысли внезапно прервались словом "дракон".
- Да ты разве меня не слушаешь? - Торнвуд чуть не обиделся - Я видел дракона! Или грифона, черте его поймет. Это был самый офигенный бред в моей жизни!Через два часа, среди ночи, в Пражском отделении Инквизиции раздался резкий, требовательный звонок.
-------------------------------------
В позабытой пещере гуляют сквозные ветра,
Так давно не летал, уж не знаю, что сталось со мною,
Я иду на высокий обрыв и раскинув наружу крыла,
Резко падаю в высь, через грудь вырываясь стрелою.Рагнар
Сплошной горный массив поистине являл собой скалистую пустыню, в которой люди предпочитали не появляться, дабы не распрощаться в этих местах с собственной жизнью. Здесь не было ни одного поселения на многие десятки километров вокруг. Это было настоящее царство гор, надежно защищенное от человеческого присутствия. Здесь не появлялись даже любители скалолазанья - небольшая по их понятиям высота горной цепи их не прельщала. Самая высокая точка достигала здесь немногим больше двух километров. Забираться в такую глушь ради двухкилометрового рекорда - глупая затея. Но даже несмотря на это, Рагнар никогда не пренебрегал маскировкой. Иногда он просто летал в сумраке, а иногда пользовался обычным "отводом". И хотя он отродясь не видывал никаких учебников, чистота намерения и воли всегда приносили ему столь же чистые, как и его сила, плоды. За четыре года он успел изучить себя и наощупь овладеть теми приемами, которые подсказывал ему его внутренний голос. И если бы не его решение спасти чужую жизнь, никто бы никогда даже во сне не узнал о белоснежном драконе и даже мельком не увидел бы его чешуи. Он наблюдал за альпинистом с высоты поднебесного сумрака с самого первого дня его появления в безлюдных Рагнаровых владениях. Это был первый человек, забредший в горную изрезанную фиордами пустыню. Даже самолеты и те не летали в этих местах - здесь не проходило никаких воздушных маршрутов. Рагнар вообще очень редко видел людей. Будучи еще очень молодым магом, он тем не менее хорошо понимал, насколько опасны могут оказаться для него любые человеческие существа и насколько он может оказаться опасен для них. Еще в раннем детстве он хорошо понял, насколько вредно бывает читать чужие судьбы или даже просто эмоции - не успеешь оглянуться, как сострадание начнет побеждать в тебе все остальные инстинкты, а потому он не читал судьбы Тормунда и не смотрел линий ее вероятностей. Видящий может и должен довольствоваться тем, что ему показывают добровольно и не заходить дальше известной черты. Если этот видящий - оборотень-дракон, ему вообще лучше не сталкиваться с людьми и даже не смотреть в их сторону. Потому он парил над горным массивом, как внимательный и зоркий хозяин, не желающий чужаков в своем доме, но при этом уважающий чужое ментальное пространство. Однако, самых слабых флюидов приближающегося несчастья оказалось для него достаточно. Острое зрение дракона безошибочно подсказало момент, когда нога альпиниста соскользнула с отвесной скалы.
Следовало дать этому человеку разбиться. Судьба есть судьба, и кто такой Рагнар, чтобы препятствовать ей? Инстинкты советовали ему не вмешиваться. Кто этот человек? Он никто, всего лишь песчинка в океане вечности. Он понимал и чувствовал это с непостижимой ясностью, и почти принял верное со всех точек зрения решение, но в последний момент что-то оборвалось в нем - и Рагнар камнем кинулся вниз, резко спикировав между острых каменных глыб; он едва не задел гранитное острие острого зубца перепончатым крылом: узкое ущелье было похоже на рваный изломанный тоннель. Для того, чтобы поймать падающего человека, Рагнару пришлось выйти из сумрака - но он уже знал, что сделает это, каких бы последствий это ему ни стоило.
Дальше все было просто. Очень стараясь не повредить хрупкое существо своими мощными стальными когтями, он донес человека до ближайшего к деревне плато, к тому самому месту, мимо которого каждое утро, а точнее в семь утра, проходил в поисках диких коз деревенский охотник Харальд. Дальше все сложилось само собой. Конечно, пришлось погрузить пострадавшего в глубокий сон, чтобы он не очнулся раньше времени и всю ночь сторожить на случай, чтобы его не разорвали дикие волки. Перед рассветом молодой маг пешком отправился в деревню.
В деревне Рагнара знали, как таинственного, но в общем очень хорошего юношу и к тому же человека, прекрасно разбирающегося в медицине, главным образом, в травах. Никто не знал, где он живет. Знали только, что где-то в горах, но никогда никому даже в голову не приходило посетить его или задать вопрос о его месте обитания. Рагнар приходил сам - а когда не приходил, о нем помнили как о чем-то светлом и самим собой разумеющемся, но лишних вопросов в умах людей о том, когда он снова придет или как его найти, почему то никогда не возникало. Он мог не появляться месяцами, а то и не приходить целый год, но это никого не удивляло, как не удивляли и его внезапные посещения. Харальд и Ингрид так же ничуть не удивились, когда сразу после того, как они устроили пострадавшего альпиниста у себя в доме, к ним будто бы совершенно случайно заглянул Рагнар, которого конечно же, радостно приняли. Воздействовать на их умы магическим путем ему не пришлось; Рагнар держался принципа "если можно обойтись без магии - обходись без нее" и в общем, был в этом совершенно прав. Сдав пациента на попечение радушных хозяев, подлечив его и мягко скорректировав память, молодой мужчина вышел к безлюдному берегу большого местного озера, чистого, как слезы ребенка. Никто не видел, как взмыл в прозрачный чуть синеватый воздух сильный и грациозный белый дракон. Тень от его крыльев почти полностью закрыла озеро от робкого солнечного света; серебристо-белая чешуя сверкнула, будто редкая волшебная драгоценность, изогнулся длинный шипастый хвост с грозным треугольным жалом-наконечником; дракон взмахнул сильными белыми крыльями - и растворился в полупрозрачной дымке тонкого тумана, улетая далеко в горы, туда, где не ступает нога человека.
Отредактировано Andreas Von Gottberg (2017-04-04 09:17:18)
