|
О ПЕРСОНАЖЕ
статус крови: | школа: |
а. рождение и семья. морозное утро второго февраля тысяча девятьсот первого года. первый крик розовощёкого младенца прознает мёртвую зыбь тишины скромного дома, приютившегося у атлантического побережья на территории штата мэн, сша; под его ветхой крышей проживает отнюдь не заурядное семейство — семейство волшебников, носящих гордую фамилию абернати.
глава семьи — мужчина с аскетически суровым взглядом, на лице которого, если и промелькнёт, то лишь тень улыбки — призрачная, словно бы скрывающая усталость и некий душевный надлом — и вмиг ускользнёт, скроется; мужчина, гардероб которого составляют исключительно костюмы — костюмы с безупречным кроем и идеальной посадкой, сшитые на заказ лучшими кутюрье северной америки; рубашки — единственно белые; галстуки, как говорится, на все случаи жизни и, несомненно, классические туфли-оксфорды. имя этого мужчины — пеллеас абернати, да будет вам известно. он — сотрудник магического конгресса и, стоит заметить, беспримерно ценимый начальством.
его супруга — миниатюрная и хрупкая, словно хрустальная, но, однако же, необычайно элегантная ваза. она — истинная леди, воплощение аристократического изящества, мудрая и сильная женщина, толику шарма которой придаёт чрезвычайная сдержанность и сопровождаемая задумчивым, серьёзным взглядом едва заметная полуулыбка, скрывающаяся в уголках чувственных губ. бесспорно, в миссис абернати есть нечто неуловимое, нечто необыкновенное, несказанно таинственное — то, что неотвратимо притягивает взгляд [something in her air and the manner of walking]. она — воплощение лучших качеств женской натуры: жертвенная, страстная, рассудительная женщина; необычайно образованная и начитанная; заботливая и изумительно верная. и, несмотря на то, что со стороны миссис абернати производит впечатление глубоко несчастной личности, в действительности же она человек, взысканный судьбой, способный находить настоящую радость в, казалось бы, самых обычных, вполне будничных вещах.
как вы понимаете, я не вхож в светское общество, не имею возможности кичиться аристократическим статусом и благородным происхождением. однако же я ощущаю себя вполне полноценной личностью — мне мне дела до титулов, а единственно значимое в моей жизни мнение — это мнение моих близких. я рос в семействе с патриархальным укладом, что означает главенство мужа, коему беспрекословно подчиняются супруга и младшие представители рода, то есть дети. отец — непререкаемый авторитет. за невежество расплачиваешься поркой: она научит тебя хорошим манерам, научит тебя уважать старших... я не единственный ребёнок в семье — у меня есть... вернее сказать, был старший брат этан, и оплеухи, словно трофеи, разделялись между нами поровну.
как и полагается всякому ребёнку, одарённому экстраординарными способностями, я поступил в школу чародейства и волшебства — ильвермони. на церемонии распределения я чувствовал, что на меня, словно бинокли, направлены сотни любопытных глаз. и вот настал долгожданный момент. я ступил на символ гордиева узла. одобрительное битьё крыльев птицы-грома эхом отдалось в помещении, прерываемое истошным рёвом вампуса; свой выбор я остановил на последнем. школьные годы... едва ли вас заинтересуют рассказы о проведённых в библиотеке вечерах, о проваленных тестах и нервном периоде сдачи выпускных экзаменов, а потому, если позволите, я перейду к более поздним этапам моей жизни.
b. поворотный этап. по окончании школы я пошёл по стопам этана — поступил на курсы подготовки авроров при департаменте магического правопорядка, поскольку желал положить свою жизнь на алтарь служения справедливости — справедливости, которую, однако, подразумевают не не морально-нравственные категории, а реализация правовых норм. ко времени моего поступления на службу у брата произошёл серьёзный конфликт с начальством, в результате чего он по собственному желанию перешёл в департамент магического правопорядка — вступил в подразделение хит-визардов. расследуемые преступления — детские сказки; преступники — мелкие сошки (исключительно в сравнении с обязанностями аврора), однако работа всё так же была сопряжена с рисками. и, действительно, полгода спустя семейство абернати потрясла скорбная весть: старший сын и наследник погиб при исполнении служебных обязанностей. несчастный случай. собрать точную картину произошедшего представлялось невозможным — в истории слишком много белых пятен, а единственный свидетель трагедии — сам преступник, торговец контрабандный товаром с выраженным ментальным расстройством. я, признаться, и прежде ощущал себя некой обузой, лишь приятным дополнением к семейному генеалогическому древу, однако чёткое осознание сей грустной правды пришло именно после смерти этана — любимого отрока, воплощения отцовских устремлений и материнских надежд. несмотря на это, я не ревновал старшего брата к родителям, не испытывал к нему неприязни. напротив, он был для меня примером; более того, он был моим товарищем, другом, готовым в любое время прийти на помощь, жизнь на плахе положить ради моего благополучия. а теперь его не стало.
тогда как отец (как и подобает мужчине) стоически перенёс гибель сына, матушка погрузилась в глубокую депрессию, сделалась больна от душевных страданий и физического истощения. вскоре у неё обнаружилась чахотка и прежде прекрасная, полная жизни женщина угасала на глазах, сгорала и таяла, словно восковая свеча. к ней приставили сиделку — молодую целительницу, ставшую любовницей отца. эта новость, словно гром средь ясного неба, повергла меня в исступление, и поместье наше явилось полигоном локальной войны. оружие — взгляд. оружие — жест. оружие — бессчетные упреки и грубости, нашептанные лукавым демонами, попрятавшимся по тёмным, заросшим, словно мхом, паутиной углам. однако борьба эта не имела смысла: негласные поражения неизменно приписывались оппоненту. мы с упоением мучили, истязали, линчевали собственные души. безжалостно и беспощадно. мы дышали токсинами, порождёнными нездоровой обстановкой, царившей в доме, обуянном нестерпимым могильным холодом. его стены — решётка, помещения — камеры...
резонный упрёк: при живой ещё матери крутить романы с какой-то девицей? ... гневливое восклицание: ты, щенок, будешь учить меня жизни, диктовать мне правила в моём же собственном доме? ... в ответ — красноречивое, гордое молчание. в тот день я покинул отчий дом с твёрдым намерением более никогда не переступать его порога. спустя несколько месяцев мать скончалась, а отец вновь женился. вопреки вящему зову совести, с отцом я не примирился и, облекшись непроницаемою бронёю терпенья (или равнодушия; называйте, как считаете нужным), позволил годившейся мне в сёстры мачехе овладеть совершенно сердцем старика.
спустя несколько лет после женитьбы отца произошли перемены и в моей личной жизни. к нам в министерство устроилась на работу француженка. была она далеко не красавица, однако внутренняя сила её и ум привлекали мужчин, словно свет — мотыльков, которые стайкой вились вокруг неё и раболепно целовали руки. однако на ухаживания девушка отвечала гордым молчанием, и прошли месяц, два, три, как интерес к ней поутих, а молодые люди, истощённые осадой столь неприступной крепости, отправились зализывать раны в свои норы и подыскивать более подходящие партии. однако же мне цитадель сдалась без единого выстрела. в чём секрет? я видел в ней личность, а не очередную куклу. мы сошлись на общности интересов и жизненных устремлений. однако это не была любовь-страсть; не была эта и любовь в том ущербном смысле, какою рисуют нам её французские романы XVIII века. это была не эмоциональная привязанность, а прагматический расчёт по «выгоде». мы заключили брак. однако же я забыл упомянуть имя моей супруги. её звали элоди видаль.
года полтора мы прожили в америке, однако местный климат плохо сказывался на моей супруге, выросшей на юге франции и, можно сказать, не знававшей снежной погоды. кроме того, её обуяла сильнейшая тоска по родине, и я согласился на переезд. благодаря ходатайству начальства, мне удалось получить место во французском министерстве магии. по приезде я познакомился с семьёй элоди; познакомился с её младшей сестрой. должно отметить, что красота была распределена между сёстрами нечестно: элоди довольствовалась малым, в то время как юная элиза была столь хороша, что я, словно мальчишка, боялся взглянуть на неё, а она пристально и даже насмешливо наблюдала за моим смущением.
впервые меня заворожила женская красота; дьявольскими силками охватили неведомые дотоле чувства. вернее говоря, чувство, а ещё вернее — страсть. страсть бессознательная, почти слепая; дикая, животная. и элиза, это юное создание, ещё не наделённое жизненным опытом, поддалась порочному желанию. элоди всё видела; всё чувствовала; она всё понимала и, по натуре склонная к самопожертвованию, решила отступить. это был сознательный уход. она сделалась печальна, рассеянна, огородилась от близких; вела жизнь затворницы и неустанно твердила о том, что я хороший человек и достоин большего, что она не желает быть преградой к моему счастью. я не понимал, да и не мог понять её — ту, что прежде понимал без слов. и в один день её просто не стало. элиза нередко умоляла меня уехать вместе с ней, расстаться с дурнушкой-элоди, как она (любовно) именовала старшую сестру; однако после смерти оной элиза отдалилась от меня, стала обвинять в смерти жены; упрекала в том, что я ничтожный человек, не позаботившийся о благосостоянии супруги, а поддавшийся мелким страстишкам и погубивший невинную женщину, искренно ему преданную. поразмыслив над ситуацией аналитически, я пришёл к выводу, что единственное логическое обоснование подобной перемены чувств — нестабильное эмоциональное состояние элизы, вызванное смертью сестры, которую, несмотря на ревность, девушка всё же горячо любила; а потому вполне резонно предположил, что, выплакав горе и оправившись от утраты, элиза вернётся ко мне. однако я ошибался. непостоянство девушки явилось лишь одной из монолитных плит, стоявших в основании её натуры.
благодаря наущениям элизы на меня ополчилось всё семейство, и даже мадам видаль, заменившая мне матушку и, в свою очередь, полюбившая меня, как родного сына, теперь глядела на меня с ожесточением и обращалась неласково. в это же время я получил тревожную весть из-за океана: отца, уже дряхлого старика (не столько в силу возраста, сколько в силу пагубного влияния на него дражайшей его дульсинеи), разбил паралич; и я был вынужден, в следствие вышеуказанных обстоятельств, вернуться в америку. по приезде я обнаружил, что моя моя мачеха, в надежде на скорую смерть уже ставшего ей ненавистным любовника, словно бы ей на зло (её ради) крепко цеплявшегося за жизнь, крутила амуры на стороне с каким-то импозантным иностранцем, как в последствии оказалось, женатым и при детях. o tempora, o more! — воскликнул бы цицерон...
мне было тридцать два, когда умер отец. всё имущество, движимое и недвижимое, я передал мачехе, поскольку иначе эта алчная женщина не оставила бы меня в покое, и более не видал её. с тех пор прошло одиннадцать лет... протекло, пролетело. признаться, я не вёл счёт времени. смерть элоди, разрыв с элизой, кончина отца. едва ли эти события могли пошатнуть моё душевное равновесие, не случись они разом. панацеей для меня стала работа, в которую я, словно в омут, погрузился с головой. и спустя десять лет верной службы меня назначили заместителем главы департамента магического правопорядка, в который я устроился по возвращении из франции. это были десять лет беспрерывного труда. запой, в некотором роде. а двумя годами ранее, в 1941 году я сделался главой группы быстрого реагировании в составе боевого отряда «resistance», направленного на борьбу с гриндевальдом и его сторонниками. у меня нет семьи. нет близких. нет друзей. следственно, нет слабого места. и я готов раствориться в этой войне, ведь мне уже нечего терять...
1901 год — рождение;
1923 год — гибель брата; ссора с отцом, уход из дома;
1924 год — смерть матери;
1928 год — женитьба на элоди;
1929 год — переезд во францию;
1932 год — смерть элоди, возвращение на родину;
1933 год — кончина отца;
1941 год — вступление в «resistance»;
1943 год — назначение на пост зам. главы департамента магического правопорядка;
навыки:
— свободно владеет английским (по праву рождения) и французским (в следствие проживания во франции) языками.
— наделён удивительной проницательностью, умеет всеми фибрами души и тела ощутить малейшие дуновения политических и социальных ветерков, уловить тончайшие изменения в мимике и интонации собеседника; талантливый боевой маг. этому способствовали курсы по подготовке авроров, а также дальнейшая служба при департаменте магического правопорядка. владеет навыками окклюменции. обладает хорошей реакцией и способностью быстро ориентироваться в новых обстоятельствах.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Связь с вами:
я с умилением гляжу на роуз, но моё сердце, между тем, словно бы в тиски сжимает отчаяние: её устами, очевидно, говорит всё ещё присущий девушке юношеский максимализм. неужели она и вправду не осознаёт, насколько важное место в жизни всякого человека занимает семья, насколько ценно мнение родителей, и что я, будучи благовоспитанным молодым человеком, имеющим, по мнению современного общества, несколько устаревшие взгляды и убеждения, вынужден буду смириться с обстоятельствами и отпустить роуз, возникни таковая необходимость, сколько бы сильно ни любил её? впрочем, я всё чаще замечаю, что сия лепокудрая дева, как я привык её именовать, имеет на меня особое влияние, кое я могу назвать в некоторой степени даже пагубным, а потому, вероятно, миша-бунтарь-таки пробуждается во мне после многолетней спячки и, полагаю, когда придёт пора серьёзно переговорить с родителями возлюбленной, без боя я не отступлюсь.
— возможно, я бы именно так и поступил, — после недолгой паузы, потупляя взгляд, словно бы говорю самому себе — мысли в слух, — раньше...
да, раньше. раньше. но не сейчас. теперь я в полной мере осознаю, насколько сильные изменения претерпела моя система жизненных ценностей, моральных установок, принципов и убеждений. я буду, буду бороться... я делаю вид, что пропустил последние слова девушки, сказанные столь же тихо, как и моя, предшествующая оным, реплика, мимо ушей. не стоит поднимать эту тему, не стоит обсуждать сию проблему, поскольку сейчас не самое подходящее время для подобных дискуссий. нельзя испортить долгожданную встречу абсурдными размышлениями — в воспалённом сознании каждого из нас, я уверен, и без того буквально рокочет вакханалия горестных мыслей и ранящих в самое сердце, впиваясь в сухожилия осколками меланхолии, вызванной потенциально безрадостными перспективами отношений, чувств. молчи и наслаждайся исключительными мгновениями, кои судьба подарила тебе уникальную возможность провести в обществе близкого человека, любимого человека — твоего персонального бесценного сокровища из плоти и крови, коего не променяешь даже заради неоценимых драгоценностей некогда затонувшего испанского «серебряного флота»...
я вновь смеюсь, запрокидывая голову, словно мальчишка, без видимой на то причины. с умилением гляжу на роуз.
— ты, наверное, хотела сказать, хорошо влияет? — я словно бы невзначай подмигиваю девушке, притягивая её к себе за талию и устремиляюсь в направлении выхода, — только не говори, будто тебя не радует мой бунтарский дух, — я сжимаю губы и прищуриваюсь, вглядываясь куда-то в даль, тем самым силясь придать своему лицу сурово-молодцеватое выражение. — мы устремимся навстречу закату на моём железном коне, — по-театральному наигранным тоном произношу я, указывая рукой на горизонт, и после недолгой паузы, с трудом сдерживая смех, добавляю подчёркнуто пафосно, — бейба.
нет, мне определённо не достаёт серьёзности.
— никудышный я актёр — испортил весь момент, — по-шутовски ропщу я сам на себя, ухмыляясь. — и, да, знаем-знаем, ты женщина, а потому права даже тогда, когда не права, — за ироничным комментарием следуют картинное закатывание глаз и нарочито усталый вздох. — и это не тема для бессмысленной полемики, — я решительно пресекаю всяческие попытки девушки вступить со мной в дискуссию относительно вопроса о равенстве полов.
«for my entertainment you tell a whimsical lie.
to keep me complacent you knock me down with a smile»из моей груди вновь вырывается смех, когда роуз, моя миниатюрная роуз, приподнимается на носочках, обхватывая мою голову обеими руками, и с интересом изучает мои залысины, которых, как оказалось, нет. якобы нет, да-да.
— они тебя боятся, а потому прячутся, — произношу я со смешливо-детской интонацией и вновь сжимаю губы. — но мечтой миллионов я, разумеется, буду. даже лысым. и вновь ты права... хмм... какой сегодня, однако, особенный вечер, — иронично подмечаю я и отступаю от девушки на пару шагов, дабы меня не застала врасплох её праведная кара, ибо за саркастичные комментарии я нередко расплачивался метким ударом локтем в бок; в шутливой манере, несомненно, но, тем не менее.
очевидно, мой вопрос был излишним, поскольку роуз, то ли от охватившего её смущения (что само по себе удивительно), то ли в попытках не обидеть меня неосторожным ответом, умолкла и призадумалась, повторяя сходные по смыслу, но никоим образом не связанные между собой фразы, словно бы вырванные из контекста невольно овладевшего ею размышления.
— я всё понимаю. замешательство было ни к чему. я ждал искреннего ответа. надеюсь, его и получил, — сухо парирую я, силясь придать голосу былой задор, но даже губы, сколько бы я не тщился, мне так и не удаётся насильно растянуть в улыбке.
интересно, сделал бы я ей когда-нибудь предложение? мне ведь уже сорок, пора бы остепениться, не так ли? интересно, что бы она ответила, если бы я-таки решился? она ведь меня любит, так что, вероятно бы, согласилась, разве я не прав? вы скажите, если я не прав. вы скажите, если я, словно мальчишка, ослеплён любовью. вы скажите, если я — влюблённый мальчуган ромео, а она — моя джульетта; если я — марк антоний, а она — величественная, красотой лишь богам подобная клеопатра; если я — бравый рыцарь ланцелот, а она — неверная супруга гвиневра; если я — обманутый тристан, а она — моя мученица изольда; если я — дерзкий троянец парис, а она — лепокудрая аргивянка елена, прекраснейшая из прекраснейших; если я — аэд орфей, бывший не в силах отвести взгляд от своей вызволенной из аидова царства эвридики; если я — скиталец одиссей, а она — моя верная зазноба пенелопа; если я — ... ведь у историй их любви был далеко не счастливый финал... вы скажите, если я совершаю ошибку. вы скажите, если принимаю слишком уж поспешное решение. а как бы отреагировали её родители? как бы поступил я, не получив их благословения? но главное не это, не это внушает беспокойство, а... почему я вообще предаюсь подобным раздумьям?
а мы тем временем неумолимо приближаемся к выходу — к воротам. чувствую, как роуз прижимается ко мне. неужели и вправду боится моих поклонниц? она, как я полагал прежде, не знающая страха? её крохотная ручка крепко сжимает мою. да, немало, однако, силы в этом миниатюрном, хрупком теле... а её слова наполняют моё сердце теплом, заставляя кровь быстрее пульсировать по организму, словно бы разрывая разгорячённые пламенем артерии изнутри.
интересно, сделал бы я ей когда-нибудь предложение?
безусловно. вне всяких сомнений. всенепременно.
мне ведь уже сорок, пора бы остепениться, не так ли?
именно так, уже-почти-старик, именно так.
интересно, а что бы она ответила, если бы я-таки решился?
да, она бы ответила да. сам слышал. не заставляй повторять дважды.
но как бы отреагировали её родители?
а разве это имеет значение? нет, даже не так. а разве это когда-либо имело значение?я целую девушку в лоб, замирая на мгновение, не отпуская её тёплую ладошку, и, натягивая на лицо радостную улыбку, прохожу сквозь ворота, пропуская мимо ушей громогласно-раздражающее «миша! миша!», выкрикиваемое из толпы заприметивших меня поклонниц, в глазах большей части которых застыл немой вопрос «кто эта девушка с ним?», а на лице чуть более внимательного меньшинства — безмолвный упрёк вперемешку с презрением «как она смеет держать его за руку?»
— бежим? — заговорщически гляжу я на роуз. — не вижу смысла ждать такси.
Отредактировано Elmar Gerstle (2017-01-30 14:07:26)
