О ПЕРСОНАЖЕ

        В Нижней Саксонии ночи длятся порой слишком долго. Ева не любит спать — Рольф говорит, что закрывать глаза в Ганновере небезопасно. И что предыдущую его сестрёнку однажды уже обглодали  дикие волки. Ева, конечно, брату не верит, но дверь в свою комнату на ночь подпирает стулом. Просто на всякий случай. Герр Бергманн, услышав эту историю, долго смеётся и просит сына впредь не пугать сестру глупыми выдумками. Рольф был бы рад переключить внимание на кого-то другого, но выбора у него немного — общаться с магглами им не разрешают, боятся, что дети могут взболтнуть лишнего. Еву это табу особенно не беспокоит. Мир магглов для неё — это красные кирпичи, ткацкая фабрика на углу Гётештрассе, грохот трамваев и копоть на зданиях. Словом, ничего интересного. Сорок квадратных метров отцовского магазина зелий увлекают её куда сильнее всего оставшегося города разом. Ей нравится расфасовывать ингредиенты и помогать поддерживать порядок на складе, она уже легко отличает экстракт беладонны от настойки валерианы, корень бадьяна и аконита, помнит наизусть состав многих зелий (как окажется позже в Дурмштранге, для успеха в зельеварении этого ещё не достаточно). Бергманны рады, что дочь растёт смышлёной и трудолюбивой и что в будущем их лавка не останется без хозяйки. Еве приятно их одобрение, а потому о том, что никакая такая лавка в её планы совсем не входит, девочка до поры до времени благоразумно помалкивает. Ей нравится быть полезной, а ещё ей нравится, что на пару кнатов, которые подкидывает отец, всегда можно купить свежий "Пророк". Каждый номер Ева зачитывает от корки до корки, жадно считывая с жёлтых страниц одной ей известные истины. Желание знать всё превращается в первичную потребность, незнание — в реально осязаемый голод.

        Говорят, что Парацельс выращивал омелу на черепах повешенных магглов. Ева, вычитавшая это в "Практике зельеварения" всерьёз предлагает отцу где-нибудь раздобыть парочку. Подобный цинизм в устах девятилетнего ребёнка приводит Бергманна в праведный ужас, который впоследствии выливается в наказание и лишение карманных денег на две недели, во время которых Ева должна была сделать правильные выводы о своём поведении. Несколько выводов она действительно сделала. Вывод первый (огорчительный) — амбиций у её отца не больше чем у Пикси. Вывод второй (закономерный) — некоторые вещи лучше оставлять от родителей втайне. Там где они видят границы, Бергманн видит возможности. Там где она видит возможности создания чего-то более совершенного, причин, по которым этими возможностями стоит пренебречь, быть уже не может. Еве это кажется очевидным, не очевидно для неё лишь то, почему её отец, будучи взрослым волшебником, не способен понять такую простую вещь. Тяга дочери к неординарным экспериментам не вызывает в нём ни поддержки, ни одобрения. Он не собирается даром переводить ингредиенты, чтобы узнать, что же получится, если вместо полыни добавить в эликсир радости мандрагору. В один прекрасный день Еву ставят перед фактом — в магазине её помощь больше не требуется, зато фрау Бергманн будет очень рада, если старшая дочь будет чаще помогать ей приглядывать за малюткой Хильдой — третьим и последним ребёнком в их доме. Сомнительная альтернатива Еву ничуть не прельщает — даже повеса Рольф с его глупыми сказками на фоне годовалой сестры кажется не такой уж плохой компанией. Ева думает, что если бы его волки пришли за Хильдой, они бы сделали ей одолжение.

        Переезд в Дурмштранг становится освобождением от рутины, в которую превратилcя последний год жизни Евы в доме Бергманнов. Ей нравится строгая школьная дисциплина, даже свободное время она заранее распределяет на разграниченные порции, вписанные во временную канву с хирургической точностью (6 минут, чтобы уложить волосы; 30 секунд, чтобы вычеркнуть пункт "уложить волосы" из списка дел). От своего пребывания в школе она хочет вычленить максимум пользы. Нет, Ева не просиживает дни и ночи за учебными свитками. Она учится трансформировать свой хаотичный информационной голод в систему. Теперь Ева понимает — знать всё вовсе не обязательно, достаточно знать то, чего не знают другие. Она долго ходит между библиотечными рядами в поисках самых редких и ценных книг, которые трудно будет достать в других местах. Бергманн не стремится отлично успевать по всем предметам — она чётко расставляет акценты и следует выбранным приоритетам. Превратить в такой же механизм и социальную сторону обучения оказывается не многим сложнее. Людей Ева тоже выбирает, вытаскивая с полок лишь те тома, что смогут ей пригодиться. Она не пытается скрыть свой закостенелый индивидуализм за ширмой лицемерного добродушия. Дружба в её голове представлена простейшим линейным алгоритмом: помоги мне и я помогу тебе (работает также и в обратном направлении). Она может быть остроумной и даже весёлой, может подбирать нужные слова в нужных ситуациях, но ни у кого из её ближнего окружения не сложится заблуждения на тему того, что Ева Бергманн способна бескорыстно пожертвовать своими интересами ради другого человеческого существа. Сама она также понимает, какое впечатление производит на людей и, более того, её это впечатление вполне устраивает. Ева считает, что любой разумный человек будет мыслить в таких же категориях, а значит нет никакого смысла актёрствовать и изображать из себя благодетель.

        Мысль о политической карьере Ева вынашивала в своей голове годами. Благодаря ежедневному чтению магической прессы, в свои семнадцать лет она уже знала по именам всех важных министерских чиновников (половину из них по фотографиям знала и в лицо), но чтобы пробиться на заветную стажировку, нужно было иметь связи в верхах — у Бергманнов таких не водилось. Единственным выходом тогда казалась служба в аврорате. Риск жизни и здоровью, сопряжённый с профессией аврора и обилие черновой работы "в поле" были весомыми аргументами против, но воротить нос означало бы вернуться в Ганновер и снова, как в восемь лет, работать на отца. Тщеславие не позволило ей рассматривать такой вариант как альтернативу, поэтому, собрав свои вещи, Ева переехала в Берлин, чтобы пройти трёхгодичный курс подготовки и сдать экзамены в аврорате. Денег на самостоятельное существование у неё, конечно же, не было, но и у этой проблемы нашлось решение, повлекшее за собой смену фамилии с Бергманн на Бергер. Карл был достаточно глуп, чтобы повестись на хорошенькое личико, упорно не замечая плохо скрываемого безразличия со стороны своей молодой супруги, и достаточно состоятелен, чтобы Ева его глупость терпела. Увы, это качество досталось ему не по наследству. По-крайне мере не от отца, который, казалось, видел невестку насквозь. И Еве от этого взгляда становилось не по себе.

        Вопреки навязчивому желанию поскорее соскочить в тёплое министерское кресло, служба Евы в аврорате растянулась на долгих тринадцать лет. И если по началу она надеялась выделиться за счёт безупречной дисциплины и исполнительности, через пару лет стало понятно, что этого не достаточно — аврорат это уже не Дурмштранг. Чтобы обратить на себя внимание руководства, приходилось импровизировать и брать на себя вдвое больше инициативы и ответственности, чем того требовалось формально. Дома она практически не появлялась. Карл, к тому времени, уже нашёл себе несколько новых хорошеньких личиков, но Ева делала вид, что ничего не замечает — пока речь не шла о разводе, ей было плевать. С родными в Ганновере она виделась не чаще раза в год. Малышка Хильда к тому времени уже подросла и, по примеру старшей сестры, мечтала о карьере в политике. Ева не имела ни малейшего понятия о том, что является для сестры таким авторитетом, но это знание ей сильно польстило. В приливе родственных чувств она даже пообещала помочь, а потому была неприятно удивлена, когда спустя несколько месяцев узнала, что Хильда самостоятельно нашла возможность для стажировки в Магическом конгрессе и решилась на переезд в Америку. Бергер всегда страшно гордилась тем, что сделала себя сама, но, в отличии от сестры, обратным выбором не обладала. Хильда же намеренно отказалась от её помощи, чтобы что-то кому-то доказать — Ева расценила такой поступок как акт идиотизма и на какое-то время снова забыла, что в её жизни вообще была сестра.

        Нестабильная политическая ситуация в мире магглов сказывалась и на сообществе волшебников, создав благодатную почву для увеличения числа криминальных афер. Нить одного из таких расследований неожиданно привела Еву к лавке зелий собственного отца. Как оказалось, Бергманны связались с преступной группировкой волшебников, действующих в финансовых и националистических интересах, продавая магглам их же собственное стрелковое оружие, созданное при помощи трансфигурации. Полученные деньги они конвертировали в золото и драгоценности, дабы не привлекать внимание властей переводом крупных сумм маггловских денег в магическую валюту. На этот раз Ева была вынуждена признать, что амбиции у её отца всё же были. Она могла бы сохранить их секрет в тайне, но рано или поздно на этот след мог выйти другой аврор, что привело бы к краху и самой Бергер, сокрывшей преступление своей родни. Пожертвовать своей карьерой Ева не могла, в конце концов, Бергманны сами обрекли себя на такой финал, ввязавшись в опасную нелегальную деятельность. Лучшее, что она могла сделать — это отправить им письмо, заколдованное на последущее самосожжение, с предупреждением о своих намерениях и предложением стратегии наименьшего сопротивления следствию. Следующим её шагом был доклад обо всём руководству. Поступок  Евы впоследствии преподносился чуть ли не как героический. "В такие тяжёлые времена всем нам следует ставить долг превыше всего, даже превыше семьи" — написали об этом в газетах под диктовку министерских идеологов. А уже через пол года Бергер предложили пост заместителя отдела. Долгожданное повышение не стало источником радости. Отца Евы осудили на двадцать лет тюремного заключения; брат, вместе с парой сообщников, при задержании устроил перестрелку заклятиями, вызвавшую крушение здания, под обломками которого он и скончался почти мгновенно; мать после случившегося слегла в постель и через год угасла окончательно; двухлетний сын Рольфа остался сиротой. Единственное, что Ева могла сделать для своей семьи — взять на себя опеку над племянником. Вот только что ему сказать, когда мальчик начнёт задавать вопросы про отца, Бергер ещё не знала. Прости, милый, но твоего папочку съели дикие волки.

        Случившееся с семьёй Ева перенесла болезненно, хоть и продолжала при этом строить из себя механическую женщину. В новую должность, которая обошлась ей так дорого, Бергер буквально вцепилась зубами, помешавшись на работе сильнее прежнего. В рядах подчинённых к ней относились неоднозначно: одни восхищались её профессионализмом и силой воли, другие считали жестокой и бездушной сукой. Категорию вторых она чуяла как хорошо обученная ищейка и всячески прессовала: строгие выговоры за малейшую провинность, вычеты из зарплаты, словесные шпильки и публичное унижение. От вышестоящего начальства свой фаворитизм Ева скрывала, хотя впринципе дурным явлением его не считала. Терзаясь от чувства вины перед семьёй, Бергер несколько раз пыталась выйти на контакт с сестрой — все без результата. Подрастающего племянника она холела и лелеяла, будто пытаясь искупить свои грехи вседозволенностью и обилием игрушек. Всё свободное время Евы теперь было посвещено сыну Рольфа, что заметно усложнило её отношения с мужем. Герр Бергер будто бы наконец понял, что за змею пригрел на своей груди — претензии об отсутствии детей и вечной занятости на работе посыпались на Еву одна за другой. Примерно в тоже время она сближается с отцом Карла — Герхардом Бергером. Как оказалось, его пристальное внимание к её особе было обусловлено скорее интересом, чем недоверием, но до недавнего времени он ещё не был уверен, заслуживает ли невестка его времени. Именно Герхард помогает ей освоить окклюменцию и расширить связи в министерстве, становится наставником в вопросах изучения тёмной магии, другими словами, даёт всё то, что хотел бы дать своему сыну, если бы Карл не был таким бестолковым. Ева, эмоциональную стабильность которой несколько расшатала смерть брата и матери, как никогда остро чувствует потребность в духовной и физической близости, источник которой и находит в отце своего мужа. Что двигало Герхардом, сказать трудно, однажды он в шутку обмолвился, что если сын не способен дать ему внука — придётся делать все самому. Ева в тот момент не была до конца уверенна, что он действительно шутит. Их связь продолжалась почти год, пока неудачное стечение обстоятельств не привело к тому, что Карл Бергер наконец узнал правду. Пообещав Герхарду во всём разобраться самой, Ева в тот же день достаёт себе чужую палочку, чтобы после большого скандала и предсказуемо неудачной попытки уладить всё мирно, наложить на Карла заклятие забвения. Излишняя самоуверенность играет с ней дурную шутку. Обливиэйт — сложная магия, требующая большой сноровки. Вместо того, чтобы стереть ненужные ей воспоминания, Ева сильно повреждает весь его разум. Через пару суток Карла Бергера найдут в маггловской части Берлина. Измены жены, как и своего собственного имени, он уже не вспомнит.

        Должность главы отдела магического правопорядка Ева занимает в 1935-ом. На тот момент она уже входила в число последователей Гриндевальда и новое назначение использовала в интересах "Todessturm". С первых же лет руководства зарекомендовала себя как человек активных (пускай и неоднозначных) действий. Бергер реформировала процесс обучения в аврорате и добилась ужесточения критериев отбора, занималась пересмотром правовой и законодательной базы Магической Германии. В какой-то мере вся эта активная деятельность должна была отвлечь магическое сообщество от негативных последствий экспансии Гриндевальда, переключив внимание волшебников с реальных проблем на раздутые до масштабов проблемы мелочи. Была одной из тех, кто открыто поддерживал и одобрял идею выхода Германии из состава МКМ. После падения Нумернграда занималась продвижением акта о введении смертной казни. Считает, что любые ростки измены и сопротивления надо вырывать с корнем, а потому лично курирует процесс розыска и уничтожения членов "Vergeltung" сотрудниками аврората и штаба хит-визардов. Пытается расширить полномочия двух упомянутых выше отрядов до применения тёмной магии и непростительных заклятий. В публичных речах даже самые жестокие и репрессивные меры стремится преподносить как искреннее стремление к общему благу.
       навыки:
— уверенное владение боевой магией, отточенное годами службы в аврорате;
— практикует тёмную магию, считая её мощнейшим оружием в арсенале волшебника, пренебрежение которым лишь делает сильнее потенциального врага, подобными запретами не скованного. Постоянно совершенствует свои навыки, собирая коллекцию книг и свитков, посвящённых тёмной магии;
— владеет окклюменцией, осваивать которую начала ещё двадцать лет назад из стремления защитить свой разум от нежелательного проникновения извне — врагов у неё уже тогда было достаточно. Навык также пригодился для сокрытия своей принадлежности к "Todessturm" во времена предшествующие захвату власти Гриндевальдом;
— базовые знания в колдомедицине, приобретенные во время службы в аврорате из-за нежелания по каждой мелочи обращаться в госпиталь;
— хорошо разбирается в теории зельеварения, без труда определит практически любое зелье по цвету, консистенции и запаху, учует яд (если, конечно, он обладает запахом в принципе), помнит наизусть составляющие компоненты многих зелий, но сама ничего не варит, так как практика ей удаётся не слишком хорошо;
— вполне уверенно владеет английским.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

       Связь с вами:
Рабочая почта в профиле.

Отредактировано Eva Berger (2016-12-09 22:41:22)