О ПЕРСОНАЖЕ

Отец: Herbert Schwarz | Герберт Шварц; чистокровный волшебник; любить думать, что улицу шварц-штрассе назвали в честь его предков (что вовсе не так); продавец в магазине артефактов «глаза паука» (который за одно только название Анна терпеть не может); не одобряет идеи и методы Гриндевальда, но старается это не афишировать.
Старшая сестра: Serafima Schwarz | Серафима Шварц; чистокровная волшебница; безработна; всецело разделяет точку зрения главы семейства.

I. скорбь без боли
Её история началась не с рождения. Её история началась со смерти Вильгельмы Шварц, любящей эксперименты колдуньи, Она была единственным, что держало всю семью вместе. Старшая дочь не чаяла души в матери и всеми силами старалась быть похожей на неё, но бедняжке не хватало сил. А вот младшей фрау Шварц, которую мать (как казалось Серафиме) любила и опекала больше, предсказала быть своей наследницей. По наивности и доброте своей, а вовсе не желая своему чаду зла. Она думала, что предсказала девочке радужное будущее, такое же простое и лёгкое, как и выбранное матерью имя, но как можно верить той, что в этой утопии не углядела собственную смерть?
Анне было два с небольшим года, когда жарким августовским вечером в коридоре раздался шум чужих голосов. Стеснительная девочка не выглянула полюбопытствовать, почему эти странные, приглушенные голоса звучат так тревожно. Когда мамочка не позвала их ужинать в положенное время, Анни почувствовала неладное, но всё то, что происходило после, она позабыла. Осталось лишь тяжелое, мучительное ощущение случившейся беды.  С ним ей ещё часто приходилось сталкиваться, и это чувство стойко ассоциировалось с душным, тошнотворно-приторным ароматом роз, росших под её окном (впрочем, тогда это был последний год, когда куст зацвёл). И темнотой. Девочку оставили играть в комнате, заперев дверь на ключ, и позабыли о ней до самого утра.
С тех пор в доме стало тихо и темно. Никто больше не напевал по утрам песенки, порхая по кухне со своей короткой, из светлого дерева волшебной палочкой - почему-то именно палочку, а не лицо матери запомнила (или думает, что запомнила) девочка. Никто не отмахивался от приходящего мрачным с работы мужа, не заставлял его сменить строгость на сдержанную, но улыбку. Не надо с ними так, Герберт. Они ещё всему успеют научиться! Её вера в то, что всё ещё будет, что ни одна из их жизней не оборвётся внезапно, оставляя открытый финал, всегда поражала мужчину. Он не мог этому сопротивляться. Он всегда был слабым человеком, герр Шварц. Но очень тянулся к силе.

II. кручение и истязание бурей
Можно было бы попытаться оправдать его. Смерть любимой жены, да ещё такая глупая - ужасно! Он затух на глазах, освободился от её бесконечного сияния и, постепенно, стал сущим кошмаром для своей семьи. Серафима послушно подыгрывала ему, была той самой идеальной дочерью, образу которой не соответствовала Анна Мариа. Но ведь мать сказала, что именно младшая будет "такой"! Герберт желал свою жену обратно. Поднять из царства мёртвых, сделать копию из дочери. Те же глаза, волосы, улыбка. Идеально! Можно сделать её в разы лучше Вильгельмы - послушную, с идеальными манерами. Пусть спит в правильной позе, смотрит с правильным выражением, говорит заученные фразы. Поведение, одежда, манеры, интересы - он оставил отпечаток на абсолютно всём. Чего бы ни касалась Мариа, тень отца поглощала это, перерабатывала и выдавала обратно идеальным. Разделять его мнение, подчиняться, играть на фортепьяно мелодию с одобренными им ошибками. Не показывать эмоций даже когда он, срываясь на визг и брызжа слюной обвиняет её в том, что она не такая. Шварц почти не знала другого мира. Только то, что было дозволено семьёй. Иногда к ним погостить приезжала тётушка, и лишь тогда кошмар прерывался. Она рассказывала девочкам о мире магии, о чудесах и ужасах. Именно с ней Мари (тётушка была единственным человеком после смерти мамы, которая не называла девочку полным именем) шла покупать первую волшебную палочку - девочку выбрала лавровая с сердцевиной из шипов из хвоста мантикоры, длиной в 11,8 дюймов.

III. гниение под солнцем и дождем
Предположение, что с поступлением в Дурмштранг жизнь юной фрау Шварц резко изменилась, будет не совсем правильным. Там её научили лучше прятать эмоции, получать желаемое, притворяться. Не показывать всё, на что способна. Зачем? Хорошо, если будут завидовать молча. Эти глупые девчонки, только и знающие, что шептаться за спиной вместо того, что бы слушать преподавателей! Ненависть с презрением были непозволительными чувствами, вечно подавляемыми, но никогда не утихающими. Шварц стала хитрить. Не выполняла задания так, как могла бы. Отец всё равно будет недоволен, а так хоть на неё не будут обращать внимания. За годы обучения она, казалось, вовсе позабыла, что это - лишь маскарад. Первая маска ядовитыми нитями-червяками проникла под кожу и срослась с взрослеющей девочкой.

Именно в Дурмштранге совершенно не умеющая идти на контакт с посторонними, замкнутая девочка окончательно поняла, что ей хорошо одной. Пусть она боится оставаться одна в темноте, - ох, как же соседок по комнате раздражала её потребности оставить хотя бы одну свечу, хотя ты тусклый огонёк на кончике палочки! - ей никто не нужен. Потому что внутри она всегда одна. Только она и холодный, свистящий шепот в голове, почти никогда не замолкающий. Он подсказывал, приказывал, отчитывал её тоном отца. Нет, она никогда не сможет скрыться от семьи - он останется с ней навсегда в изувеченной психике и ночных кошмарах. И не только.

IV. вечный спор
Вернувшись в Берлин на каникулы после третьего года обучения, Анна Мариа позволила себе быть в хорошем настроении. Серые дни в рассыхающемся доме, ночами тревожно стонущим прогнившими половицами, незаметно пролетали один за другим. Ещё немного потерпеть... И лето закончится. А потом год. Учебный год. Ещё одно лето. Надо только терпеть, терпеть, терпеть... Не позволять себе кусать губы, швырять тарелки, рвать в клочья страницы учебников. Не дотерпела. Случайно - правда случайно! - разбила вазу. Мамину любимую, с живым рисунком цветов, что распускаются на рассвете и увядают каждый вечер.
Пустые, бешеные глаза отца она помнит по сей день. Каждое слово, которым он её назвал, пока она лишь надломленным, тихим голосом извинялась и обещала всё исправить. Она не заметила, когда он достал палочку. За мгновения до беды, догадавшись о её неизбежности, успела схватить свою палочку; пачкая её слезами, соплями и кровью с порезанных об осколки пальцев сжала, пока не побелели костяшки.
-  Tuen  Sie das nicht, Papa, bitte! (*- Не делайте этого, папа, пожалуйста!)
Вспышка света, боль, хриплый крик. Когда девушка затихла, Герберт отнёс её в комнату наверху и запер там. Ни о каком госпитале и речи быть не могло! Такой позор, девочка из приличной семьи пошла по стопам матери и сама себя покалечила. Нельзя допустить, чтобы общество узнала даже эту искаженную ложь. Анна Мария Шварц с тех пор правым глазом не видела ничего, кроме смутных, тёмных силуэтов. Семья же вела себя так, будто ничего не произошло, заставляя девушку с тщательно скрываемой ненавистью играть дальше свою роль.

V. вечная драка по горло в болоте
Стало хуже. Преподаватели запретили девушке использовать отводящие взгляд чары, а без них девчонке-изгою было значительно труднее скрыться от однокурсников. Старшие её и без того не замечали... А вот погодки и те, что младше - ещё не подростки, но уже не желающие быть детьми, - пытались жестокостью казаться взрослыми. Нельзя давать отпор. Нельзя навредить. Нельзя показывать эмоции. Нельзя. Сама виновата, что они издеваются. Надо лучше прятаться, надо не обращать на себя внимания, надо не дать вазе разбиться. Я сама всегда во всём виновата.
Так прошли последние годы обучения. Быть незаметной, не давать поводов, просто делать своё дело. Она должна учиться, не слишком хорошо и не слишком плохо. Учить теорию, и чуть меньше - практику, чтоб больше никогда не осмелиться даже попытаться ударить в ответ. Заглушив для посторонних свой голос заклятием кричать до хрипоты. И ждать. Чуда?

VI. быть призраком в раскаленной могиле
Свобода не принесла облегчения. Да, юная волшебница получила возможность сбежать от всех. Никакой больше школы. Даже от семьи можно уехать подальше и забыть, будто страшный сон. Но она не имела малейшего представления, как теперь жить. Теория была на месте. С практикой было плохо. Стажировка, работа. Готовить еду, убираться в небольшой комнатушке. Получив свободу снаружи, фрау Шварц окончательно потерялась внутри себя. Замкнулась, не видя никого, кроме коллег, с которыми переговаривала коротко и исключительно по делу. Ей постоянно казалось, что вот-вот кто-нибудь начнёт над ней насмехаться. Говорить, что она всё делает не так. Что она - разочарование, ошибка. Тем самым голосом, что неустанно из года в год эхом звучит в голове. Каждая похвала - издёвка. Каждое задание - попытка подловить на некомпетентности.
Приходя домой, она тщательно изучала новости - единственный способ не потерять окончательно связь и миром вне кабинета и дома. Так приятно и легко позволить голосам журналистов заполнить пустоту в голове, создать правильные мысли. Незаметно чужие мысли и идеи начали прорастать в нуждающемся в покровительстве разуме. Злоба была направлена в идеальное русло. Больше не дрожали бледные пальцы каждый раз, когда что-то не получалось; отражение поблекшего глаза не заставляло припомнить все известные чары, способные принести боль.

VII. кипеть в кровавой реке, изнывать в знойной пустыне у горящего потока, быть терзаемыми гарпиями и гончими псами
Анна Мария никогда не видела войны, ни волшебной, ни маггловской. Она боялась себе в этом признаться (так ведь нельзя, это неправильно!), но ей хотелось оказаться там, в самой гуще событий. Быть полезной. Нет, никаких романтических иллюзий она на этот счёт не имела. Что может сделать она, жалкая ведьмочка с её багажом комплексов и страхов?.. Как оказалось, может. Слепо выполнять поручения, не думая, лишь подчиняясь и веря, что поступает абсолютно правильно. Выполнять свою работу.

       навыки:
Наизусть знает все необходимые для работы протоколы и инструкции. Дословно. Каждое "если", каждое допустимое движение палочкой. И абсолютно всегда придерживается указаний, - впрочем, как и всегда. Не блещет силой, ещё с юности сознательно (а теперь уже по привычке) не решаясь показать всё, на что способна, зато компенсирует это быстротой реакции и умелым обращением с невербальной магией. На службе внешне старается быть идеальным работником - всегда компетентна, спокойна, беспристрастна к происходящему к никогда не лезет под руку стоящим выше по званию. Как и сама совершенно не стремится получить должность получше. Ну возьмут её в управление отделом, а дальше что? Новое место, новые люди, новые подчинённые. Привыкать, осваиваться, знакомиться, добиваться уважения. Её маленький личный ад. Нет, Анна не готова к этому, хоть ей порой до скрежета зубов, до пульсирующих в ритме торопливого сердца от желания действовать кончиков пальцев хочется сделать больше. Вмешаться в нечто, что вовсе не её ума дело, принести в мир немного своей справедливости, выплеснуть ярость и нежелание принимать осточертевший мир.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

       Связь с вами:

Отредактировано Anna Maria Schwarz (2016-12-30 20:31:14)